— Тебя устроит, если я скажу… спасибо?
Непродолжительная пауза поджарилась усмешкой черта.
— Вполне, — его губы накрыли ее за секунду до телепортации, под крик Алиши, разорвавший дождливую тишину Ристет.
Император стоял на том месте, где только что была его дочь. Невозмутимый, холодный, властный, и ничего не сделавший, чтобы остановить Виллу! Материнское сердце твердило, что не на романтическую прогулку черт взял ее, и потом нож, который ей дал император — зачем ей нож?
— Что она задумала?! — схватила любовника за рукав. — Где она?! Ты знаешь?!
— Возвращайся в замок, Алиша, ты промокла.
Взгляд — и ее рука соскользнула.
— Иди, Алиша, простудишься.
Ливень усилился, но император вместо того, чтобы последовать своему совету, повернулся и пошел к озеру. Ему нужно несколько минут, чтобы вернуться к себе прежнему, несколько минут, чтобы зная, что, скорее всего, произойдет с его дочерью, опутать себя невидимыми цепями, и не вмешиваться.
Это только одна из вероятностей, вовсе не факт, повторял себе. В будущем, в которое он заглядывал — Вилла приняла пояс и на церемонии была в его платье. Но, похоже, дар просыпается, и она выстраивает свое будущее сама.
— Ваше императорское высочество, — голос мага нарушил уединение. — Я нашел это в комнате. Если не ошибаюсь, это принадлежит ее императорскому высочеству.
Ант в мокрой рясе выглядел смешнее своих лягушек. Император вскользь глянул на жемчужный пояс, который маг посчитал нужным притащить сюда, сейчас, под ливень, будто на полу ему что-то угрожало.
— Выбрось его.
— Но…
— Выбрось!
— Но это очень дорого! Я специально принес его вам, чтобы никого не искушать. Это роскошь, это в конце концов духовная близость с вами!
Император выхватил пояс, броском отправил его в булькнувшее озеро.
— Кому нужна духовная близость со мной? — усмехнулся, увидев шок на лице мага. — Тебе нужна, Ант?
Маг поспешно покачал головой.
Невесело рассмеявшись, император телепортировался в замок. К многочисленным и полезным гостям, к своему долгу, но в первую очередь — к всевидящим глазам на ковре, чтобы узнать что, черт подери, в этой империи происходит?!
Дождливый ветреный день сменился сумеречным покоем, мягким светом сгорбленных фонарей, далеким воплем пойманных ромашек, победным ревом бестелесных и давящей обреченностью. Лужа под шатким мостиком плюнула презрительно смогом, окутав ступни ее и черта. Казалось, город знал, зачем Вилла здесь и, сострадая, наблюдал, не вмешиваясь.
Вот дом Дона, вот парадное, вот открытая лопасть ржавой двери, и всего-то от задуманного отделяет шаг. Но войти без разрешения хозяина не получится, а сам он и не думал спускаться. Чувствовал, знал для чего пришла или просто не желал ее видеть?
Его слова на прощанье, его попытка стереть ее память…
Он любит ее, даже если видеть не хочет, даже если не простит еще одного поцелуя с чертом. Не ее воля, и не Адэра заставляла сближаться, ибо души, вопреки телам, порознь. И вот сейчас — черт сжал ее плечи, давая понять, что только слово, и унесет из города, но она хотела другого: остаться, любить, видеть, надеяться…
Плечи дрогнули от теплых ладоней Адэра — быстро мех его высох, а она до сих пор ощущала капли дождя, стекающие с влажных волос к шее. Пока крылья сообразили, что хоть для чего-то пригодны, пока сложились над головой в зонтик — медлительные, непокорные, чужеродные; выдерни их кто-то сейчас, Вилла ничего не потеряет. Уж лучше теплый мех, нервный хвост, и половина рога, чем такая красивая бесполезность на плечи.
И даже когда они обретут силу, что может быть худшим наказанием, чем летать, одной? Ей нужны были крылья, чтобы жить в городе демонов на равных, чтобы не в тягость Дону, чтобы не приходилось, как пешку по шахматной доске, бесконечно ее телепортировать. А теперь? Теперь зачем они ей?!
Дыхание Адэра коснулось уха, и тело ее отозвалось дрожью. Такая вот прихоть Богов: любить одного, и при этом желать другого. Вилла почти увидела, как оборачивается, расстегивает его рубашку цвета весеннего неба, просит принять второй облик и, потерявшись в светло-кофейных глазах, требует у губ поцелуя. Шантажом, отступлением, если попробует ускользнуть сам — атакой.
Тихий голос, подобный афродизиаку, закрывал глаза на приличия:
— Его может не быть в городе.
Подняла голову вверх, на темные окна с выбитыми стеклами. Она никогда не была в комнате Дона, и только сейчас удивилась этому. Почему? И кто удерживал ее? Дон или она сама? Женская интуиция подсказывала: переступи она порог его комнаты, обратного пути не было бы, и куда там его отмазкам с пожирающей сущностью, внешностью, и вожделением только лучшего для нее. Их отношения стали бы выбором, их выбором, лучшим, для них двоих.
Вилла не могла видеть при таком скудном освещении, тем более что комната не освещалась вовсе, но чувства, обострившись, подсказывали:
— Он здесь. Дома.
Потоки силы, уловив родственную стихию, качнулись из стороны в сторону, высунули любопытную мордочку и ласково попросили их отпустить. Недалеко. Ненадолго. Пожалуйста, а? Не получив желаемого, капризно поджали губы и, подобравшись, ударили изнутри. Пусти! Нас! Крушить! Давить! Подавлять! Владеть! Брать!
Утихомирились, сменили тактику.
— Мы хорошие, — оскалили ядовитые зубки, — да-да, не веришь?
— Тихо! — шикнула Вилла, и потоки и руки черта оставили ее в покое.
Сделала шаг к дому, подняла лицо к нависшему над головой сумраку, закрыла глаза, расправила крылья. Оттолкнулась от неба, и…
Не вышло взлететь! Снова!
Несколько перьев, кружась, затерялись в сером облаке неба; плечи заныли, живот скрутило от взбунтовавшихся неудачей потоков силы. Пусти! Пусти нас! Пусти! Мы почти ничего плохого не сделаем! Веришь?
— Нет, — вытерла выступивший на лбу пот, покачала головой, отгоняя чужое требование.
— Я должен был раньше догадаться. — Адэр, не спрашивая позволения, принялся разминать ее ноющую шею и спину. — Обряд не завершен?
Положил руку ей на грудь, уловил суматошное сердцебиение.
— Черт! — выругался и дернул хвостом при упоминании своей сути. Его рука предупреждающе напряглась. — Я верну тебя в Ристет.
— Я туда не вернусь.
Адэр пропустил слабое сопротивление мимо ушей. Сам он надолго задерживаться здесь не собирался, Вилла вряд ли в таком состоянии осуществит задуманное, с минуты на минуту может рухнуть на небо безвольной куклой на крылышках. Одно дело — прихоть, которую утолить несложно, кратковременная прогулка, эффектный взмах коротким ножичком, и совсем другое — зависнуть в городе мертвых в таком беспомощном состоянии. Нет, для забав монстра он ее не оставит.
