мыслей о ней. Всегда неприличных. Похотливых, развратных. Он давал своему телу то, что оно требовало. Почти. И ошибся. Тело приняло подачку и попросило еще, только уже конкретно: ЕЕ.
Этой ночью он тоже был у Матильды, и чем занимался? Спал аки праведник, даже позиция сзади не помогла. Нет, все, конечно, свершилось, но после тело не отдыхало умиротворенно, а ныло, звало, требовало.
Лорд Блэкберн и леди Элфорд? Губы графа растянулись в презрительной улыбке. Где роковые женщины? Перевелись? Кто в здравом рассудке представит рядом его и эту старую деву? Кто поверит, что с ней он проделает все то, о чем часто фантазирует в последнее время?
И даже если бы он и согласился, и возбудился, что маловероятно, она бы грохнулась в обморок, едва увидев его без одежды. И другой вопрос: не упадет ли он сам, увидев без одежды объект своей страсти?
У него не было ни одной некрасивой любовницы, ему завидует половина Лондона, когда видит с Матильдой, вторая половина Лондона завидует Брайну, когда приходит его черед провести с ней время. И променять все на леди Элфорд?
Она правильно сделала, что уехала в имение. Лондон закончил свадебный переполох, и отловить холостяка ей вряд ли удалось бы, и скука имения ей больше к лицу. Там некуда будет носить пестрые наряды, которые выпячивали маленькую грудь на обозрение, словно предлагая попробовать.
– От леди Элфорд не было вестей?
– Вы с ней друзья, ты и скажи.
– Я получил от нее письмо два дня назад, – сказал Брайн, наливая себе стаканчик бренди, – но думал, вдруг, доставили новую почту?
– Это была бы слишком частая переписка: по письму каждые два дня.
– Нам есть, что обсудить.
Граф с подозрением посмотрел на брата. Неужели он прав и наблюдает сейчас первые ростки безумия? Что у него общего с этой, с позволения сказать, леди, которая не считает зазорным переписку незамужней девушки с неженатым джентльменом?
– И что же?
– Хм, друзья не раскрывают тайн.
– О чем вы пишете в этих чертовых письмах? – насупился граф.
Брайн развернул газету, уткнулся в нее, ограничившись насмешливым взглядом вместо ответа, потом как бы невзначай спросил:
– Почему бы тебе не наведаться в имение?
Граф изогнул правую бровь.
– Почему я должен наведываться в ее имение?
– Я имел в виду БлэкбернХауз.
– Я там был совсем недавно.
– Разве управляющий не писал тебе о разногласиях с одним из арендаторов?
– С Чарли Гиббонсом? Едва ли это серьезно, – отмахнулся граф. – Чарли – упрямец, но слишком хороший кузнец, чтобы его терять, а Том молод и горяч, и пока не пользуется таким уважением, как предыдущий управляющий, но они разберутся.
– Предыдущий управляющий пытался нас обокрасть, – вздохнул Брайн, – и если бы не твое своевременное вмешательства… Эх, тебе бы точно пришлось жениться на леди Элфорд ради ее денег.
Граф забрал газету у брата.
– Ты думаешь, мое вмешательство необходимо?
– Как знать, – Брайн вернул газету, – я просто предположил.
Граф поднялся, прошелся по кабинету, достал и вернул обратно на полку книгу, не обратив внимания на название. Приняв решение, обернулся к брату.
– Не знаю, чем это закончится, но я благодарен тебе.
– Все закончится отлично, – Брайн отложил вчерашнюю газету в сторону, – проблема пустяковая.
– Я сейчас не о Чарли Гиббонсе.
– Я тоже. Не забудь посмотреть под большое дерево.
– Мне реально не до дерева. То, что я хочу, гораздо выше.
– Как знаешь.
У Михаэля были дела поважнее, чем бессмысленный спор: только поздно ночью он прибыл в БлэкбернХауз. Официальный визит в соседнее имение автоматически переносился на завтра, но какого черта окна там светили так ярко? Он стоял возле ЭлфордХауз, и думал, кто он, чтобы противиться притяжению? И кто он, чтобы, поддавшись этой силе, взобраться на второй этаж без сподручных средств?
По наитию, он подошел к большому дереву напротив окон леди Элфорд. Дом погрузился в сумрак с полчаса назад, но ноги споткнулись о лестницу.
– Спасибо, братец, – пробормотал сам себе, и вскоре оказался в комнате леди, которой предпочел столичные развлечения.
В комнате догорала свеча, ветер из открытого окна нежно развивал прозрачный балдахин над узкой кроватью, и дыхание сладкой музыкой завораживало. Михаэль приблизился, глядя, как зачарованный, на сбившуюся сорочку и оголившиеся женские икры.
Ей не шла эта сорочка, она пыталась скрыть то, что скрывать от него не должно. На ней может быть одежда ночью, если это его рубашка. И женщина может спать так безмятежно, но рядом с ним.
Он почувствовал возбуждение, и не было сил противиться ему. И желания противиться не было. Странная, непонятная женщина. Он возненавидел ее, когда леди Элфорд выставила его и мисс Синклер за дверь, когда появилась в Лондоне на балу у маркиза Торнтона, когда умудрялась появляться на всех светских раутах, где бывал он, когда везде таскала за собой Уинслоу, когда была так хороша на свадьбе сестры, когда губы ее ответили на его поцелуй.
Он понял, что увлечен, когда она упала в саду и взгляд ее был растерян, когда с иронией пикетировала его фразы, когда их руки соприкоснулись в вырезе платья, и цвет глаз ее из зеленого перешел в малахитовый, когда она дерзко назвала его имя на свадьбе своей сестры.
Он понял, что взбешен, когда после бала нашел ее без сознания и она не приходила в себя более трех часов, а потом потянулась к нему с именем Джед.
Он понял, что все еще ненавидит ее, когда она сбежала от страсти, скрылась в имении, бросив его одного.
Он понял, что готов простить ее, так как сейчас в ее постели не было никакого Джеда.
Он понял, что мог убить, если бы застал ее с мужчиной.
Он понял, что испытывает слишком сильное притяжение, чтобы прекратить охоту.
Он не знал, сколько времени провел, сидя на полу, возле ее постели, наблюдая за сном леди Элфорд. Она часто крутилась и Михаэль с жадностью рассматривал ее в нескольких ракурсах, и даже в его любимом.
Первые лучи осветили небо, выгоняя. Он поднялся, бросил еще один взгляд и понял, что не уйдет просто так. В конце-концов, ее покой стоил ему бессонницы. Он сожалел, что не увидит лица леди Элфорд, когда утром она обнаружит свою старомодную сорочку разорванной на полу.
Граф позволил себе несколько часов сна, отогнав навязчивые мысли о покинутой им обнаженной женщине. Ему понравилось ее тело. Стройнее, чем думал первоначально, аппетитней, чем представлял в последнее время, и желанней, чем признавался себе. Ему понравилась его женщина. Его, даже если она вздумает сопротивляться.
Он навестил ее днем, мастерски преодолев барьер в виде дворецкого.
– Миледи занята, милорд, – ответил Хокс. – Не велено никого пускать.
– Вот как? – Граф бесцеремонно зашел в дом. – И чем же, позвольте узнать?
– Она… Батюшки! Она не так давно уехала.
– Уехала?
– Да, потому и пускать не велела никого. Пока ее нет.
– Наверное, вы опять что-то перепутали, милейший, – возразил граф. – Я напишу записку леди
