больше нечего.
— Додик, Додик! Ну, какой ты, Додик! — тихо вздохнула Вера в точности с Милкиной интонацией… он почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы, и, чтобы не пустить их, чуть слышно проговорил:
— Я через три дня опять уезжаю.
— Опять? — Вера смотрела пристально и чуть качала головой.
— Да, репетировать пьесу… дописывать пьесу… чтобы видеть каждый день, что кому-то нужен…
— Я теперь тоже знаю, что делать. — Вера взяла пальто с чемодана.
— Вот видишь! — с облегчением вздохнул Додик. — Давай выпьем за простые числа!
— Какие? — удивилась она.
— За простые числа натурального ряда — за нас с тобой! Мы, как они, не делимся без остатка ни на что, кроме самих себя!
— Кроме себя? — переспросила Вера, — Да, да. Верно… кроме самих себя…
— Да! — подтвердил Додик, — кроме самих себя… Поэтому пьём — на троих, учимся — на пять, влюбляемся навсегда — в одиннадцать, бежим от тринадцати, как чёрт от ладана, а в семнадцать… семнадцатого решаем свою судьбу…
