Они бросили одного из двоих братьев убитым — или умирающим — на полу в этой гребаной лавке. И гребаные деньги тоже там бросили!
7
Он на эти деньги не особо рассчитывал. Он вообще не должен был принимать участие в той заварушке. Ему следовало, черт побери, вернуться на работу и заняться выписыванием двойных восьмерок и разворотов. Наверняка у Джимми, его агента, накопилась куча предложений. Не говоря уже о том, что его ждали на съемочной площадке. Эпизоды выглядели не слишком осмысленно — впрочем, как и обычно; да и сценария ему никогда не показывали. Он работал как сессионный музыкант, знающий только свою партию. Он подозревал, что и зритель, если, конечно, однажды задумается, тоже поймет, что мается дурью, тратя время на эту чушь. Но порой в кадре бывал блеск! От Гонщика требовалось «выйти на сцену», отыграть дубль, выполнить свой трюк — «показать товар лицом», как говаривал Джимми. С чем Гонщик справлялся. И справлялся превосходно.
Главную роль в фильме играл итальянский актер, с бородавками и морщинистым лбом. Гонщик редко ходил в кино, а потому никак не мог запомнить, как его звали; прежде им уже приходилось работать вместе. Итальянец всегда приезжал со своей кофеваркой и целыми днями вливал в себя эспрессо чашку за чашкой, словно у него было плохо с сердцем и он пил сердечные капли. Иногда на площадке появлялась его мать, окруженная свитой, точно сама королева.
Вот чем ему следовало сейчас заниматься.
А он?..
Налет был запланирован на девять утра. Казалось, прошла уже целая вечность. Участников четверо. Кок, тот парень, что их свел, — за главного. Дейв Силач — откуда-то с юга, из Хьюстона. Он вроде бы служил десантником в Персидском заливе. И девушка — Бланш. Ну и плюс сам Гонщик — в качестве водителя, разумеется. Из Лос-Анджелеса выдвинулись в полночь. План был довольно незамысловат: Бланш будет отвлекать внимание на себя, пока не появятся Кок и Силач.
За три дня до того Гонщик отправился выбирать тачку. Он всегда работал на «чистых» тачках. Работать на автомобиле, числящемся в угоне, — главная ошибка большинства как любителей, так и профессионалов. Гонщик покупал тачки в небольших автосалонах. Искал что-нибудь неброское, на чем легко затеряться на улицах. Но одновременно такая малышка должна при необходимости встать на дыбы и показать норов. Предпочтение самого Гонщика сводилось к старым «бьюикам» серого или коричневого оттенка, из середины линейки, однако он не зацикливался на одном и том же. На этот раз его внимание привлек десятилетний «додж». Такому ничего не сделается, даже если врезаться на нем в танк, и снаряд его не возьмет. Когда мотор прокашлялся и заурчал, Гонщику показалось, что сейчас тот тихонько запоет.
— Можете поставить заднее сиденье? — спросил он у продавца на пробной поездке.
Эту машину не требовалось подгонять — только дай ей волю и слегка направляй. Главное — прислушиваться. Первое, что сделал Гонщик, — выключил радио. Раз или два попросил продавца помолчать. На его взгляд, люфт в трансмиссии был великоват, придется подрегулировать сцепление. Еще машину слегка вело вправо при торможении. В остальном автомобиль оказался абсолютно безупречным.
Вернувшись в салон, он залез под кузов — убедиться, что несущая рама, оси и тяги в порядке. Потом напомнил о заднем сиденье.
— Сейчас установим.
Гонщик расплатился наличными и пригнал машину в одну из мастерских, которыми всегда пользовался. Там над ней поработают — поставят новые покрышки, сменят масло, подтянут ремни, отрегулируют движок и отгонят «в тенек на денек», до той поры, пока не придет время отправиться на дело.
На завтра Гонщику нужно было явиться на съемки к шести утра, что на голливудском языке означало «где-то в районе восьми». Второй помощник режиссера настаивал на первом дубле («Чего он артачится? За что ему деньги платят?»), но Гонщик хотел сделать пробный прогон. Ему дали «шевроле» пятьдесят восьмого года, цвета морской волны. На вид машина была — картинка, но ездила как колымага. В первый раз Гонщик заехал на полметра за последнюю метку.
— Вполне терпимо, — заметил второй помощник режиссера.
— Не для меня, — отозвался Гонщик.
— Вся сцена занимает две минуты в двухчасовом фильме? И так сойдет!
— Тогда наймите другого, — сказал ему Гонщик. — Полистайте телефонный справочник, отыщите водителя и снимайте с ним кино.
Зато вторая попытка прошла как по маслу. Гонщик не спеша набрал скорость, оттолкнулся от пандуса, поставил машину на два колеса и, проведя ее вдоль проулка, снова опустился на четыре, выполнив разворот и оказавшись лицом к тому месту, откуда приехал. При монтаже пандус вырежут, а проулок будет выглядеть намного длиннее, чем на самом деле.
Съемочная группа зааплодировала.
На сегодня у Гонщика была запланирована еще одна сцена — прогон навстречу движению по магистрали. К тому моменту как бригада закончила наладку — это всегда было самой сложной частью съемок, — времени было почти два часа. Водителю удалось выполнить трюк с первой попытки. Двадцать три минуты третьего — и он свободен всю оставшуюся часть дня.
На Пико Гонщик зашел в мексиканский кинотеатр (сдвоенный сеанс), неспешно выпил пару кружек пива в ближайшем баре, вежливо побеседовав с соседом по стойке, затем поужинал в сальвадорском ресторанчике, который располагался на той же улочке, что и его квартира. Заказал рис с креветками, тортилью с отменной бобовой подливой и салат из огурцов, редиса и помидоров.
Так он убил большую часть вечера — достигнув цели, к которой обычно стремился, когда не был занят делами. Но даже приняв ванну и выпив стаканчик виски, так и не смог заснуть.
Гонщик точно знал: было что-то, на что ему следовало обратить внимание, а он этого не сделал. Упустил.
Судьба вечно отправляет нам послания, а потом усаживается рядом и смеется над нами, глядя, как мы бьемся в бесплодной попытке их расшифровать.
Вот он и сидит в три утра, глядя в окно и думая о том, что бригада рабочих, вытаскивающих груз со склада и распихивающих его по разномастным грузовикам, вряд ли действует на законных основаниях. Нигде вокруг больше не заметно деятельности: нет ни руководящего погрузкой босса, ни освещения. А рабочие двигаются в весьма энергичном, совершенно не профсоюзном темпе.
Гонщик думает: не вызвать ли ему полицию? Не посмотреть ли, чем все закончится? Не последить ли за увлекательным развитием событий? Нет, не стоит.
Около пяти утра он надел джинсы, натянул старую рубашку и отправился завтракать в греческую закусочную.
Порой дела идут не так, как надо, — и процесс этот начинается коварно и хитро, сразу даже не заметишь. А иногда все проистекает шумно, с фейерверком.
Сейчас было нечто среднее.
Сидя в «додже» и притворяясь, будто читает газету, он наблюдал за тем, как вошли остальные. Снаружи выстроилась небольшая очередь — человек пять или шесть. Гонщик хорошо видел все происходящее сквозь жалюзи на витрине. Бланш забалтывает охранника, что стоит прямо за дверью, откидывает волосы со лба. Остальные двое осматриваются по сторонам, готовые мгновенно выхватить стволы. Все улыбаются — пока.
Гонщик продолжал наблюдать.
На низкой кирпичной ограде напротив магазина, подтянув колени кверху, словно кузнечик, и силясь отдышаться, сидит какой-то старик.
