Криспу и молча показал ему большую бронзовую монету с дыркой. Она была очень древняя, эта монета. Одна ее сторона была совсем затерта, а на другой оказалась голова медузы Горгоны.
Христианину негоже было брать в руки монету с изображением языческого божества, да еще столь злобного, от взгляда на которого, согласно легенде, каменели люди. Поэтому Крисп только ласково улыбнулся мальчику и вопросительно посмотрел на него.
Тот попытался объяснить что-то отчаянными знаками, но сестра быстро ухватила его и посадила к себе на колени.
Окончательно сбитый с толку Крисп не знал, что и подумать.
- Он онемел после того, что случилось! - словно извиняясь за сына, пояснил отец. – Ведь все происходило на его глазах: рушился дом, я отбивался от римлян, нас волокли в плен…
- Да-да, я… понимаю! – виновато – ведь он сам гражданин Рима, поработившего Дакию - кивнул Крисп и, показав глазами на девушку, шепнул: - А что это она такая большая, и до сих пор в куклы играет?
- Это не кукла. Это богиня нашего домашнего очага, которого больше нет…- с сожалением отозвался Сувор. – Она не сумела защитить его, так хоть мы её сберегли! Прости, мы не привыкли еще быть рабами! – виновато добавил он, не обращая внимания на то, что девушка, дергая за локоть, пытается остановить его: - Но и ты, как я вижу, еще не умеешь быть господином. Ты даже не спросил, что я умею. А я ведь умею всё! Я и кузнец, и гончар, могу быть даже садовником. Клянусь всеми богами, я даже не знаю, кому теперь из них можно верить, все они отвернулись от нас… но все равно клянусь: что буду работать за десятерых, мои дети тоже изо всех сил будут помогать мне, только… не разлучай теперь хотя бы - нас!
Крисп не совсем понял смысла последней фразы. Но переспросить не успел. Мужчина понизил голос и уже почти шепотом сказал:
- И, если можно… раз уж мы твои рабы… прошу тебя, накорми хотя бы - детей!
- Да-да, конечно! Сейчас!
4
Марцелл открыл сумку и привычно стал пересчитывать эдикты…
Крисп сорвался с места, подбежал к отцу и, волнуясь, сказал, что рабы голодны. Чем накормить их?
- Похвально, что ты так заботишься о своих рабах! - выслушав его, одобрил Марцелл и отвел подальше от кормы с пассажирами. - Как будущий хозяин и господин ты должен быть рачительным во всех отношениях. Плохо только, что ты подошел сюда без моего разрешения! Больше чтобы этого не было! А что касается твоих рабов… Передай Гилару, чтобы он досыта накормил их из котла…
- Спасибо, отец!
- … для своих гребцов! – как о само собой разумеющемся, докончил Марцелл.
Крисп сразу сник.
- А… где мне разместить их? Не будут же они все время стоять на палубе? – глядя себе под ноги, пробормотал он.
- И это верно, - согласился отец. - Пусть сидят на носу корабля. Там теперь много места!
И хоть место, отведенное Марцеллом для рабов, было самой дальней точкой от отца Нектария, такое решение почему-то не огорчило Криспа.
Наоборот, он даже обрадовался, что может теперь быть около них хоть все время! Его так и тянуло к рабам. Одно только смущало Криспа: явная натянутость в их отношениях. Мужчина, как мог, скрывал ее. А девушка показывала при каждом удобном случае. Но вот что странно: насколько она сторонилась его, настолько тянулся к нему мальчик.
И этого Крисп никак не мог понять.
Весь этот день был для него, как миг. И каждый миг – как день.
