буду счастливой. А пока я давила мужчин, постоянно стараясь переплюнуть их амбиции и доказывая свою значимость. Псевдозначимость, если соблюдать политкорректность.
— Тебе номер сказать? — суровым приказным тоном молвил Макс, выпустив пару колечек.
— Откуда ты его знаешь?
— База МТС покупается в переходе за сто рублей. Ты что, серьезно думаешь, что я идиот?
Не знаю зачем, я набрала Кирилла и сказала тупую детскую фразу «Давай оставим свободу и добрые дружеские отношения». Макс взял мой телефон и стер его номер из записной книжки. Раз и навсегда.
— Машину хочешь?
— Нет. Я не люблю водить.
Мне жутко хотелось спросить «А что будет, если я сейчас пошлю тебя на хер и уйду», и именно в этот момент я поняла, что не хочу уходить. Минимум из природного любопытства «что день грядущий нам готовит?»
На втором этаже, на балконе, свисающем над соседнем столом, Романович, Гога и Жанна смеялись.
Я тоже захохотала истерически.
Он спросил: «Хочешь машину?», как будто речь шла о куске сыра, который бывает бесплатным только в мышеловке.
Он положил на стол картину. Миниатюру 30?40. Подпись Макеевой.
— Она твоя!
Это был его портрет.
— Она не впишется в мой интерьер.
— Значит, сменим интерьер, — сказал Макс, доедая карпаччо. — Да, я улетаю до вторника. Что тебе привезти?
Авиакатастрофу.
— На твой выбор.
Спустился Гога. Мы начали обсуждать его программу. Он устраивал соревнования от «Спортмастера» и звал нас приехать, ну или хотя бы заскочить на тусовку в клуб «Точка отрыва», Макс пропускал эти слова, не удосужившись уделить даже секунду внимания, проявить такт.
Я пошла в туалет. Мой организм до сих пор не отошел от кодеина, в желудке все скукоживалось и набухало, урчало и ворочалось, как будто начиная жить собственной жизнью, периодически темнело в глазах — некоторое подобие мигрени заставляло хвататься за стену и с невыносимыми внутренними стонами сползать на пол. Следом за мной зашла Жанна.
Я умылась холодной водой. Она красила губы блеском, прорисовывая каждую границу с молекулярной точностью.
— Как дела? — спросила я, вытирая бумажным полотенцем лицо.
— Когда-нибудь расскажу.
Уже почти уходя, она обернулась в мою сторону. Я согнулась над раковиной, думая, упасть в обморок или пойти блевать.
— Хочешь, дам универсальный совет?
— Давай, — сказала я после того, как сплюнула в раковину.
— Умей закрывать глаза на правду.
Я закрыла глаза, а когда очнулась, то рядом со мной сидела Жанна и держала около лба холодное полотенце.
— Не ударилась?
— Нет, нормально. Просто не спала несколько дней. И не говори никому об этом.
— Ладно. Точно все нормально?
— Да. Не бери в голову.
— До встречи, Маш.
Макс довез меня до дома, но подниматься не стал. В шесть утра рейс 6770 доставил его в Париж.
Я дошла до комнаты и, не зажигая свет, позвонила Романовичу на домашний. И плевать я хотела на швабру, родителей и кошку Натали.
— Алек, женись на мне! Я серьезно! Я буду хорошей женой!
— С ума сошла?
— Да, я сошла с ума…
— Что?
— Что ты молчишь?
— Думаю.
— Ладно, я пошутила. Давай, пока.
Нажала на сброс. Дурацкая была затея. Позвонила Игорю, старому знакомому, предложила то же самое. Он начал думать, где искать кольца в это время суток. Опять повесила трубку. Несмешная шутка. Набрала Вове. Он принес две таблетки фена[9]. Дома его ждал небесно- голубой друг, так что он мне уделил всего сто секунд.
Вова как-то по-особенному на меня посмотрел.
— У тебя бюстгальтер маленький. Грудь вот-вот вывалится.
— Ты только что обидел лифчик Nina Ricci, — я оторопела от такой наглости, будь он полноценным мужчиной, вдарила бы ему кольцом с большими камнями по щеке.
— Сможешь кокаин достать? Я тебе денег могу прямо сейчас дать, — вдруг и моя наглость вышла наружу.
— Ложись спать, ты не в себе… Спокойной ночи.
Великий dick’татор
В Максе гармонично сливалось все дьявольски притягательное — возбуждало его львиное спокойствие, цепляла действенность и абсолютное отсутствие противоречий, манил кобелиный магнетизм, пугала жестокость и ужасал маленький член.
Вова принес два подарка — крохотный пакетик обычного кокаина по сто пятьдесят евро за грамм и столько же медицинского, закутанного в мятую бумагу. Потерянная в неясности, я кончиком ножа пересыпала его в сок, мешала трубочкой и, находясь в состоянии физического одиночества, выпивала до дна. Так смешно слушать вранье людей, когда они не в курсе, что от кокаина диарея, эффект длится сорок минут и хочется есть. Наркотики — не моя стихия.
Тишина граничила со звоном в ушах — барабанные перепонки напряглись, ключ уверенно отпирал засов моей обители.
Утром Вова начал странный разговор:
— Знаешь, как нюхать кокаин и быть при этом в себе?
— Нет, — я была заинтригована.
— У тебя есть карандаш с ластиком под крышкой? — я порылась в письменном столе и нашла этот забавный трофей.
— А еще один?
— Держи!
Он достал тонкий прозрачный цилиндрический ластик.
— Устья большие? — он пристально изучал мой нос. — Да нет. Тогда нормально. Ты засовываешь в ноздрю. Перед этим намазав чем-то липким, например кремом.
Я, как на занятиях в спортклубе, повторяла за ним телодвижения.
— Высыпаешь в анатомическую пройму порошок и вдыхаешь. Только зажимай, чтобы ластик не пошел выше по дыхательным путям. Потом берешь носовой платок. Немного отворачиваешься и вынимаешь ластик — часть порошка прилипает к ластику, и ты вынюхиваешь не все. Я так на втором курсе играл в «кто первый нанюхается».
