Свидетели нагваля

общность, выходящую за рамки национализма.

— Почему Карлос постоянно менял термины, которые использовал?

— Это было частью его метода обучения. То, что Нагваль нам рассказывал, было отражением реального мира, колебаний, которые происходят в царстве энергии за пределами рационального разума, где нет ничего окончательного. Он менял термины, чтобы рассказать об идеях, и даже изменял идеи, упрощая, обобщая, открывая новые грани. Он это делал для того, чтобы мы не привязывались к понятиям или к образу мышления.

Особенностью наших встреч было то, что мы постоянно спрашивали себя: а что же такое произошло, и чем всё закончилось? Мы ждали окончания, однако Карлос уже рассказывал другую историю.

В некоторых случаях его метод вызывал противоречивые реакции, например, так было в случае, когда я пригласил на встречу с ним консервативных специалистов и ученых Ибероамериканского Университета. После встречи они рассказали мне о своих впечатлениях. Революционные идеи и шутливые манеры Нагваля всех привели в изумление, хотя вызвали и сомнения, и замешательство. Во время этой встречи один из самых выдающихся исследователей встал и сказал, что это самый счастливый день в его жизни, и никто не счёл его комментарий преувеличением. Тем не менее, неделю или две спустя, произошло что-то невероятное: я почувствовал, что все избегают встреч со мной. Никто из них уже не хотел снова говорить о Кастанеде.

Необходимо принимать в расчёт противоречивые реакции, которые вызывал Нагваль. Его энергетическое присутствие и его слова вызывали большой энтузиазм и страстное желание свободы. Однако они также вызывали страх, потому что ощущали связи с истеблишментом, с миром привязанностей, которые мы используем для своей безопасности. После этого опыта я понял, почему маги говорят, что в действительности никто не хочет быть свободным. Люди отдают предпочтение удобству рабства известного, нежели столкновению с угрожающей свободой неизвестного.

— Почему Карлос избегал сравнений с другими культурными реалиями?

— Проблема в том, что это исследование мы можем предпринять только с помощью разума. А как он говорил, разум — это и есть летун, чужеродная внешняя инсталляция. Шаманы развили своё знание с помощью инструмента гораздо более могущественного, чем разум: безмолвного знания. Следовательно, чтобы их понять, мы должны отключить внутренний диалог, остановить разум, что в его терминах означает остановить мир или скорее мир, который мы создали в наших головах.

В начале нашего обучения все мы хотели сопоставить то, что он нам говорил, с йогой, буддизмом, христианством, с тем, что знали! Однако он избегал обсуждения этой темы, но однажды всё-таки поддался нашей настойчивости.

Это был день моего дня рождения. В моём доме собрались

Хакобо Гринберг, Карлос де Леон и Рамон Томассини для того, чтобы познакомиться с другими такими же гениями духовного знания: братьями Ариэлем и Фаусто Росалесами. Я высунулся в окно, чтобы посмотреть, кто там трезвонит в дверь, и каково же было мое удивление, когда я разглядел в темноте улыбающееся лицо Карлоса Кастанеды, который «ломился» к Росалесам, желая познакомиться с этой компанией сумасшедших, собравшихся в моем доме. Эта встреча была незабываемой. Поскольку каждый из них хотел провести свой собственный сравнительный анализ того, что написано в его книгах, Нагваль сказал: 'Ну хорошо, я доставлю вам удовольствие! Готовьте все свои вопросы к следующей встрече, на которой я проведу все виды сравнений'.

Я сильно разволновался, так как искренне хотел найти точки соприкосновения между учением дона Хуана и тем, что я вычитал в текстах христианского мистицизма. Но когда мы вернулись к вопросу, он не захотел говорить об этом, он хотел, чтобы мы целиком и полностью сконцентрировались на его системе знаний, на практических действиях, где сравнения становятся излишними.

Отличительной чертой магов является то, что они получают знание также, как и приходят к нему, через их «видение», и они не спрашивают разрешения для его подтверждения. Необходимо было принять его слова целиком, не пытаясь искать аналогий с чем-либо прочитанным. Карлос нам говорил: 'Мир дона Хуана полон противоречий. Магия — это система, построенная на парадоксах. Задача магов заключается в построении изящного моста между противоречиями'.

Это означает, что вы прекращаете интерпретировать мир только разумом и начинаете видеть его также с помощью безмолвного знания. Только искусство может создать мост между двумя блоками, которые никогда не соприкасаются, потому что принадлежат различным мирам.

Учение Карлоса — это искусство синтеза противоположностей. Он говорил, что магия — это абстракция, поскольку она не основывается ни на разуме, ни на каком-либо другом ограниченном способе видения мира. Человек искусства может соединить в своем духе вещи, которые человеку науки кажутся противоречащими друг другу, и поэтому он творит, изменяя мир. То же делает и маг.

Истинное разрешение противоречий, стоящих на пути мага, заключено в практике. Среди моих заметок есть такое утверждение Карлоса: 'Магия — это система практических действий, подкрепляемых эмпирически. Нагваль — это тот, кто может подтвердить знание эмпирически'.

Он настаивал на том, чтобы мы проверяли на практике всё, чему научились, потому что иначе путь магов не стоит усилий. Важно, чтобы практикующий научился верить не веря, генерировать первичное действие веры, верить в магов и их знание, понимая, что вера — это преднамеренный акт, который не может быть подтвержден с помощью разума. Подтверждение приходит потом.

Карлос настаивал на том, что у нас есть нечто большее, чем интеллект, — это тело.

'Человек, — говорил он, — связан с миром через интеллект, но он не использует своё тело. Мы слишком высоко ставим те стимулы, которые являются лишь частью нашего истинного опыта. Воин должен точно знать, что происходит в каждый момент и не может превозносить ни один стимул. Реальность это то, что происходит сейчас'.

Те, кто знал Нагваля, видели, что его жизнь была наполненной. Это проявлялось в каждом жесте его тела, в выражении его лица, в интенсивности его взгляда. Он полностью находился во всем том, что его окружало. По его мнению, любое событие могло быть знаком Духа, и ни одна вещь не является более важной, чем другая. Важность — это то, что каждый определяет сам. Каждый сам производит оценку ценностей.

— Расскажи нам о безупречности магов.

— Маги заменили понятие быть хорошим на поиски безупречности. Быть безупречными подразумевает установить наблюдение за своими слабостями 24 часа в сутки. Это не имеет отношения к рассуждениям о морали, а предназначено исключительно для сбережения энергии. Следовательно, безупречность развивается не через повседневные чувства, а посредством намерения. Решение стать воином означает решение стать безупречным.

— А как стать безупречным?

— По словам Карлоса, — избавившись от личной важности, которая вынуждает нас использовать почти всю энергию для защиты эго, вместо того, чтобы посвятить себя абстрактному.

Если мы будем говорить только о себе, мы не сможем измениться. Но если мы оставим в стороне личную важность, то сбережем девяносто процентов энергии.

'Я совершенствуюсь, стараясь быть безупречным с вами, — говорил он нам, — быть безупречным воином означает принять свою судьбу и вести себя наилучшим образом в пределах имеющихся возможностей'.

Безупречный воин не имеет личной важности, поэтому он экономит энергию и использует её излишек для практического восприятия других форм реальности. Это очень тонкий процесс, поскольку воину нужно сломать установки восприятия самым разумным из возможных способов. Здесь вступает в действие второй принцип его общественного поведения: сталкинг. На пути безупречного воина ничто не является хорошим или плохим. Для него всё, что существует, — вызовы.

— Что такое свобода?

— По мнению Карлоса, окончательная свобода заключается в том, чтобы уйти из этого мира в полном осознании. Дон Хуан говорил, что мы — искатели приключений по своей природе, и если открывается дверь к свободе, у нас появляется новый выбор. Как-то раз он рассказывал Карлосу, что майя открыли