-Ты предлагаешь мне проигнорировать смерть человека? Ты? - Иероним вскинул брови, пытаясь выразить иронию. Грейс легко ударила его кулаком в плечо.
-Определись тогда, кто ты, для начала. Потому что, если ты Чистильщик, то смерти тебя волновать не должны. А если ты один из Колоды, то ты должен понять, были ли они закономерны, что не мешает тебе пожалеть о них, - она поджала губы и кивнула, - Но не переживай больше, чем стоит, понимаешь? Позвони своему Наставнику, пусть он все тебе расскажет, а потом вы позовете меня, и мы все решим. Хорошо? - Грейс пригладила воротник его свитера, глубоко вздохнула и направилась к лестнице. - Я пойду, подремлю немного. Если будут новости - разбудите меня. Я обязательно поучаствую в обсуждении, хотя лучше бы это сразу было избиение всех виновных, - она подмигнула Иерониму и поспешила наверх к Виктору.
Но Гадатель так и остался стоять напротив Иеронима. Альбинос устало потер лицо, сел в кресло и обхватил руками голову, закрыв глаза.
Он все еще был привязан к своему прошлому. Он все еще слишком часто оборачивался и вспоминал заученные давным-давно правды и правила, все еще порой ловил себя на том, что верит в них больше, чем в собственную, внезапную свободу и что может наказывать тех, кто обращается со своей силой неверно.
Он так давно отказался от идеи изменения Братства Чистильщиков и устранения всех Старейшин, что происходящее сейчас казалось ему нереальным.
А может, оно казалось ему нереальным, потому что он все еще чувствовал себя частью этого Братства? Виктор был почти уверен, что Иероним, наверняка, в глубине души все еще ощущал себя Чистильщиком.
Его прошлое все еще держало его. Крепче, чем он сам этого хотел, и больше, чем он понимал.
Он спрятал бумажку с телефоном в карман, и снова лег спать, не раздеваясь и кутаясь в пушистое одеяло из овечьей шерсти.
Звонить сегодня куда-то было поздно, да и сил у Карателя не осталось. Больше всего ему сейчас хотелось уснуть, чтобы отрешиться от всего, что произошло.
Виктор какое-то время стоял рядом, не в силах решить, что должен сделать дальше, как он сам должен реагировать? Судьбы окружавших его людей спутывались во все более хитроумный узел, распутать который без инструментов ему становилось все сложнее. Виктор отдал бы все, лишь бы прямо сейчас получить в руки колоду и вытянуть пару карт, чтобы понять, к чему все это приведет и какие решения уже были приняты, а какие только предстоит принять.
Но он не мог. Он мог воспользоваться тем, что могла бы предложить ему Пенелопа, чем-то из ее арсенала, но для него все эти орудия были абсолютно бесполезны. Даже астролябия уже сыграла свою роль, а остальное едва ли могло сыграть ему на руку. Он не хотел говорить с мертвыми, ведь мертвые не могли подсказать ему будущее, их уделом было прошлое.
Поэтому все, что ему оставалось - это ждать того дня, когда он придет в себя и наберется сил, чтобы вновь взяться за карты и руны и все узнать, а после обязательно снова наведаться к Юноне.
Глава 40. Арест.
Выйдя на улицу, Виктор запахнул халат, хотя и не чувствовал холода, и уставился на звезды. Где-то там, в другом мире, в такой чужой для него вселенной, Юнона пыталась найти его отца. Успешно или нет - это сейчас почти не волновало Гадателя. Он гораздо больше волновался за саму девушку и невероятно сильно хотел знать, что с ней все в порядке.
В конце концов, он полюбил ее так сильно, как будто она действительно была его родной дочерью.
Гадатель даже не представлял, могут ли призраки путешествовать в другие миры. В конце концов, когда он медитировал на карты, его душа выскальзывала из телесной оболочки и оказывалась в мире Юноны, как бы внутри карты, на которую он смотрел. Гадатель почти не представлял, как он может сделать это же без карт, да и сумеет ли вообще.
Но у него еще было время, чтобы подумать и попытаться. Он 'закрыл' глаза и представил себе Юнону, так подробно, как только мог: тонкие черты ее лица, долговязую худую фигуру и совершенно неподходящее ей платье, темные кудри, струящиеся по плечам, тяжелый, лукавый взгляд, тонкие запястья, тихий голос... Стоило ему сосредоточиться на ее образе, как девушка тут же округлила от ужаса глаза и закричала его имя.
-Виктор! Принц-Ворон! Виктор! Ты мне нужен! - кричал фантом девушки, и Виктор вдруг увидел, что платье на ней грязное и перепачканное в саже, грязи и крови, тонкие запястья до крови стерты веревкой, а волосы острижены почти под мальчишку.
-Черт возьми, - выдавил он и потянулся к ней, погружаясь в теплую и липкую тьму, зыбкую и неуютную. Он плыл по ней на зов Юноны, а стоило ему 'открыть' глаза, как перед ним предстал не заснеженный шведский городок, а иссушенная засухой земля карточного мира.
Виктор осмотрелся и поджал губы - впервые за все время его путешествия в этот мир, он был одет не в темную одежду с перьями и кожаными лоскутами, а все в тот же домашний халат и полосатую пижаму. Гадатель разочарованно сунул руки в карманы и зашагал вперед, не сразу поняв, что не чувствует прикосновения песка.
Его босые ноги не утопали в песке, а песчинки, поднимаемые ветром, просто проходили сквозь него. Виктор замер, удивленно смотря на собственные ноги, а потом быстро нагнулся и попытался зачерпнуть горсть песка.
Напрасно. Он был здесь таким же призраком, как и в родном мире. Видимо, все это происходило так, потому что мир Юноны был таким же миром живых, как и его собственный, а значит, то, что умирало в одном мире, в другом так же считалось мертвым.
-Юнона? - выкрикнул Виктор, проверяя, услышит ли его хоть кто-то.
Никто не откликнулся. Только кто-то другой подхватил его крик, и голос этого человека был все ближе.
-Госпожа! Госпожа Юнона! - к повозкам бежал худой, невысокий старичок в темно-синем сюртуке с кожаными заплатами на локтях. Он едва не падал, на ходу хватался за голову и рвал последние седые космы, еще оставшиеся на висках.
Гадатель был уверен, что будь он жив, сейчас его сердце забилось бы быстро-быстро, а дыхание бы сбилось почти моментально, от волнения и предчувствия беды.
Он прибавил шаг, постепенно переходя на бег, успев подбежать к повозке тогда же, когда и старик.
-Госпожа Юнона! - снова крикнул он. Полог повозки тут же откинули, и на улицу выглянула Юнона, на ходу вплетая в волосы ленту. Виктор почувствовал облегчение - она не выглядела даже уставшей.
-Что случилось, Тито?
-Вас кто-то предал, госпожа, - старик нервно пригладил волосы, едва не плача, и схватил девушку за руки, - Вы должны бежать...
Если бы у Виктора сейчас было сердце, оно бы точно пропустило удар. Испарина выступила бы на лбу, и он бы непременно поддался панике. И даже сейчас, когда он был призраком, ему было ужасно страшно.
-Что значит 'предал', Тито? - Юнона выскользнула из повозки, но дальше не двинулась с места. - О чем ты говоришь?
-Наш возница подсматривал за Вами, когда Вы мылись, госпожа. Он рассказал духовникам, что у Вас на спине знак, - Тито потянул Юнону за руку куда-то в сторону, дальше и дальше в пустыню, - Простите, госпожа, я должен был проследить, чтобы он... - он охнул и захлебнулся рыданиями, все еще таща Юнону за собой. Гадатель нервно дернулся, пытаясь тщетно подтолкнуть Юнону вперед.
-Я не буду бежать, Тито, - девушка остановилась и выкрутила руку из хватки старика, - Тогда они точно поймут, что я виновна, хотя я... невиновна.
-Но госпожа. Одного взгляда на знаки на Ваших руках... - начал Тито и тут же замолчал, встретившись
