Гадатель сел на край кровати Анны и устало уронил голову на руки, спрятав лицо в ладонях, вцепившись в спутанные кудри пальцами.
Еще вчера ему казалось, что все идет по плану. Совсем скоро он очнется, ему будет лучше, и он постепенно разберется со всеми проблемами. Но уже сегодня все перевернулось с ног на голову, меняясь не в лучшую сторону.
Он вот-вот потеряет Юнону, должен будет принять решение о том, жить или умереть Джеку, и посмотрит в глаза Анне, теперь уже зная, кем она приходится ему на самом деле.
-Как я раньше всего этого не понимал? - Гадатель потер переносицу, еще не избавившись от собственных привычек. Подняв взгляд, он тут же зацепился взглядом за книжный шкаф Анны и замер, вспомнив книги отца и осознав, что именно происходит.
Понемногу все становилось на свои места. И то, почему Иероним, сначала отнесшийся к Анне с недоверием, позже успокоился и даже зауважал ее, и то, почему Грейс не обратила внимание на то, что Анна украла у Виктора его инструменты для гадания.
Даже то, что Гадателю стало так резко хуже, что он так быстро выдохся, почти ничего для этого не делая, теперь можно было объяснить.
Вернувшись из Безмирья и заболев, Виктор лишился возможности восстанавливать свои силы полностью. Часть энергии ему сполна возвращало мироздание, но часть он тратил и сам, и эту часть уже невозможно было восстановить: она уходила в дань Безмирью. Каждый раз ему становилось чуть хуже, но с этим, в принципе, можно было существовать, проводить магические ритуалы. Дойти до грани ему было бы сложно, это заняло бы кучу времени, если бы не Анна.
Все это время, с самого знакомства с ней, организм Гадателя тратил силы на борьбу, его магия была направлена на сопротивление Анне. Девушка гипнотизировала его, каждую секунду заставляя подчиниться ей, верить в то, что рядом с ней он может быть по-настоящему спокойным. Она хотела, чтобы он остался с ней вместо Учителя, чтобы он помог ей их вырастить. Как ее сын и как их брат.
Сопротивление позволяло Виктору упорно идти дальше, а не стать куклой в руках Анны. Так что ее гипноз просто заставлял его невероятно сильно доверять постороннему человеку, что Гадателю, на самом деле, было совершенно не свойственно.
В то же время организм Виктора не мог справиться с постоянным напряжением, не успевал восстановить ту энергию, что мог получить от Всевышних, и терял слишком много сил, которые восстановлению не подлежали.
Болезнь же развивалась так быстро, как никогда не развилась бы в любой другой ситуации.
-Поправочка, - тихо фыркнул Виктор, - Моя молодая мачеха почти убила меня.
Вся эта ситуация была до ужаса смешной, как будто он попал в бразильский сериал, в котором чужие судьбы переплетаются самым невероятным и идиотским образом.
Однако Гадатель почти не чувствовал тоски или разочарования - лишь какое-то горькое удовлетворение. Он ожидал, что отец может выкинуть нечто подобное, обманув и Виктора, и всех остальных. И он, Виктор был в этом уверен, получал от происходящего искреннее удовольствие в отличие от сына.
Сейчас Виктор испытывал целую бурю эмоций, ставших его откликом на происходящее. Больше всего Гадателя злило тот факт, что Анна делала то, в чем сама еще толком не разбиралась, хотя это так идеально вписалось во все его планы. Нервничал он и по поводу решения по ликвидации Джека, которое ему предстояло рано или поздно принять.
Но больше всего ему было страшно за Юнону. Девушка все сильнее занимала его мысли, и в какой-то момент Гадателю даже показалось, что он снова слышит ее голос.
-Ожидание - это хуже, чем Пенелопа в конце лунного цикла, - он запрокинул голову и закрыл глаза.
Теперь он знал, что пока он призрак, стоит ему только захотеть, и он сможет стать хотя бы наблюдателем приключений Юноны, а сейчас ему хотелось этого больше всего, ведь это и отвлекло бы от его собственных проблем, и помогло бы ему узнать, как она.
Поэтому Гадатель позволил липкой темноте поглотить себя и унести на волнах небытия, чтобы выбросить его как можно ближе к Юноне.
Глава 43. Гидеон.
...Он оказался в темном помещении с крохотным окошком под самым потолком. Виктор с пару мгновений пытался осознать то, что как Гадатель, а тем более как призрак он может перестать волноваться из-за темноты, а после пару раз моргнул, постепенно и вправду различая окружающие его предметы гораздо лучше.
Похоже, это была тюремная камера. По крайней мере, именно к такому выводу Виктор пришел, поняв, что здесь всего три стены, а четвертая - ржавая металлическая решетка со странными письменами.
Потолок в камере был высоким, пол - неровным и грязным, кое-где засыпанным соломой из рваного матраца, свисающего с покосившейся кушетки.
Но камера была абсолютно пуста. Гадатель обошел ее всю в поисках хоть одной живой души, но никого не было ни в темных углах, ни на кровати, хотя матрац был испачкан пятнами крови и грязи.
Стоило Виктору подумать, что он оказался здесь зря, как в коридоре послышались шаги, а через какое-то время лязгнула дверь камеры, и в нее втолкнули Юнону, одетую в то же платье, в котором ее схватили, перепачканную в пыли, всю в ссадинах и синяках. Следом за ней вошел высокий мужчина в белоснежных одеждах. Гадатель ярко представил себе, как этот человек стоит на возвышенности, и плащ развивается у него за спиной, словно белые лебединые крылья. Мотнув головой, Виктор отогнал видение. Сейчас белая ткань опадала идеальными складками, стоило носившему их остановиться.
Виктор всмотрелся в его лицо: бледная кожа с россыпью светлых веснушек, светлые глаза, короткие светлые волосы. Мужчина показался Гадателю достаточно молодым, но слишком надменным и гордым для своих лет. Он даже не пытался изобразить уважительный поклон или что-то подобное. Вероятно, он был высокопоставленной особой, одним из сильнейших мира Юноны, и, видимо, тем самым Гидеоном, который так напугал девушку.
-Ты все еще не хочешь отречься от Принца Ворона? - холодно произнес мужчина. Юнона мешком упала на койку, пошатнув ее, и хрипло ответила:
-А если я откажусь, отец Гидеон, Вы что, отпустите меня? - она уперлась спиной в стену и поморщилась. Виктор с ужасом представил, сколько синяков у нее на теле, и как каждое движение дается ей с превеликой болью. - Я не идиотка, и я не буду предавать свою веру только ради того, чтобы Вы отпустили мне грехи. И ради свободы тоже не буду.
-Ты упрямая, да? - Гидеон даже не изменил интонаций, ни одна черта его лица не дрогнула. Он вытянул руку в сторону, щелкнул пальцами, и к нему тут же подбежал кто-то из духовников в сером, держа в руках кувшин и чашку.
-Это очень странно, Юнона. За последнюю неделю тебе пришлось хуже, чем большей части всех попадавшихся нам Корвусов, - Гидеон взял у духовника обе емкости, и, налив полный стакан вина, тут же вернул кувшин. - Хочешь пить, Юнона?
Юнона нервно облизнула губы и вжалась в стену, морщась и мотая головой. Гадатель не мог не видеть, как ей, на самом деле, хотелось пить, и как она мучается. Он привычно прикусил губу, с трудом сдерживая злость и отчаяние.
-Хорошо, что не хочешь. А я просто умираю от жажды, - Гидеон сделал несколько больших глотков, облизнул губы и снова отдал стакан духовнику, - Твои родители отреклись от тебя во время твоего допроса, ты помнишь? Тебя пытали раскаленными углями, водой и железом, морили голодом и жаждой. Большая часть твоих предшественников уже сознались бы в своих преступлениях. Или отреклись от Принца-Ворона.
-И ты все равно запирал их в коробке! - прохрипела Юнона.
-Экзорцизм не может помочь тем, на чьем теле метки. Даже отказавшись от Принца-Ворона, они
