– А вы можете предложить другое объяснение? – удивился следователь. – Либо так, либо убийство. Либо случайность, либо злой умысел.
– Да, наверное, – согласился Чистяков и решился на вопрос, но следователь его опередил.
– А знаком вам некий Александр Гумер? Гражданин Германии, находящийся сейчас в нашем городе по туристической визе.
– Да, я его знаю, – ответил Чистяков, решив не врать, потому что мог запутаться окончательно и попасть в число подозреваемых.
– Каким образом вы с ним познакомились?
– Собственно, нас друг другу не представляли. Просто мне его показали и сказали, кто это такой. Это было несколько дней назад на даче у родителей моей коллеги Ольги Синицкой. Он был в числе гостей.
Игорь чуть не брякнул, что лично он с Гумером незнаком. Нет, лучше ограничиться фразой, которую он уже произнес, что их друг другу не представляли. Если вскроется факт их встречи в горах, тогда получится, что Чистяков соврал следователю.
– А с кем он приезжал на дачу Синицких, кто его пригласил, вы знаете?
– Нет, как-то затрудняюсь ответить на этот вопрос, – покачал головой Игорь. – Вы его в чем-то подозреваете? Я только что видел его выходящим из этого здания.
– Кого я подозреваю – это пока тайна следствия, – строго сказал Заварзин. – А был он здесь по моему вызову для дачи показаний.
– Значит, погибший входил в круг общения Гумера? – догадался Чистяков.
– Ну, из этого секрета можно и не делать. Действительно, погибшего часто видели в компании Гумера. А вы сами не видели их вместе?
Вопрос был провокационным. Если Чистяков сейчас брякнет, что не видел их вместе, то получится, что он знал погибшего парня. А ведь он видел его впервые там, в расщелине, уже мертвым. Более того, он подтвердит, что видел Гумера еще раз, а не только на вечеринке у Синицких.
– Я же в прошлый раз вам говорил, что с погибшим незнаком и раньше его никогда не видел.
Дальше беседа со следователем пошла по обычному кругу. Он попросил Чистякова обязательно поставить следствие в известность о вскрывшихся фактах нарушения правил регистрации туристических и альпинистских групп. И оказывать всемерную помощь следствию как работника такого серьезного государственного ведомства, как МЧС.
Чистяков спускался по лестнице, доставая из кармана сигареты, и размышлял о допросе у следователя. Ох, не зря этот Заварзин кружится около Гумера, есть у него какие-то основания. Не вляпался бы Серега Воронин в какую-нибудь историю. А тот и не заставил себя долго ждать и возник перед Чистяковым на первом этаже прямо у лестницы.
– Опа! И ты здесь? – изобразил удивление Игорь. – Тебя не к следователю, случайно, вызвали?
– А ты там уже был? – вопросом на вопрос ответил Серега.
По Воронину было видно, как он напряжен. «Ясное дело, – понял Игорь, – боится, что я проболтался о той встрече в горах. Затаскали бы его тогда».
– Был, Серега, – ответил Чистяков. – Кстати, расспрашивали как раз о таких, как ты, нарушителях и об известных мне фактах нарушений.
– Сказал? – с угрюмой обреченностью спросил Воронин.
– Нет, не сказал. Не сказал, потому что не считаю тебя подонком. Потому что жалею твоего старого деда-профессора. А вот что ты знаешь об этом парне, который погиб? Мне очень интересно.
Неожиданно рядом возник Гумер. Откуда он появился, Чистяков не сразу понял. Наверное, из коридора справа. При этом госте из Германии Игорю разговор продолжать не очень хотелось. Не нравился ему Гумер, и все тут.
– Ладно, будь здоров, – хмуро кивнул Чистяков Воронину и прошел мимо него к выходу из здания прокуратуры. Он спиной чувствовал, что Гумер смотрит ему вслед, провожает взглядом, которым буквально буравил спину.
Выйдя на улицу, Чистяков набрал номер Мостового.
– Борь, ты уже дома?
– Дома, а что? – пробасил Мостовой.
– Да приехать хотел к тебе, – ответил Игорь неопределенным тоном.
Никакой определенной цели Чистяков не преследовал, напрашиваясь к другу в гости. Не то чтобы хотелось ему поговорить, облегчить душу. На душе у него было и так нормально, хотя вопросы определенные созрели. Скорее всего, интуитивно Игорю не хотелось оставаться одному в этот вечер. С кем, как не с Борькой, можно просто так потрепать языком. С ним было легко, просто и надежно. Даже когда возникали проблемы, и не только на выездах бригады, а просто по жизни, у Мостового всегда находилось решение или пути решения. Причем все, что Боря предлагал, было простым, надежным и основательным. Он всегда говорил, что проблемы нужно решать по мере их поступления и не загадывать слишком далеко вперед, иначе дойдешь до паранойи. Они, эти проблемы, есть, были и будут у людей всегда. Если начать проблемы предугадывать, то не останется никакого времени на то, чтобы просто жить. А если уж возникла, то решать проблему надо сразу и кардинально. Нельзя ее решение откладывать на потом и вообще уходить от ее решения. Потом эта проблема будет только разрастаться, как снежный ком.
Короче, Боря был мужиком основательным и добротным. Это сквозило даже в его огромной могучей фигуре и крайне уравновешенном характере. Казалось, что вывести Борю из себя практически невозможно. Только Чистяков, который дружил с Мостовым уже много лет, знал, что теоретически это возможно, но боже вас упаси стать свидетелем этого и уж тем более виновником. Чистяков как-то видел по телевизору кадры, на которых грузовой железнодорожный состав на полном ходу смел с рельсов заглохшую легковушку. Вот примерно так, по его мнению, выглядел и Мостовой, когда находился в гневе. Остановить его можно было с таким же успехом, как попробовать остановить голыми руками тот поезд.
– Заходи, – кивнул Мостовой, открыв дверь Чистякову. – Жрать хочешь?
Борька был в переднике, а руки, которые он держал перед собой, были в муке и панировочных сухарях. С кухни доносился соблазнительный запах жареной рыбы.
– По пути заскочил, – пояснил Боря, – купил морского языка. Проходи, мой руки. Сейчас будешь картошку толочь.
Чистяков молча отправился в ванную мыть руки, чем поверг друга в изумление. Обычно Игорь не упускал случая поязвить, что гостей нужно не эксплуатировать, а всячески ублажать, подавать лучшие яства, напитки, услаждать слух песнопениями, а взор – юными танцовщицами. Сейчас Чистяков промолчал. Означать это могло то, что друг находится в состоянии меланхолии или у него случилось что-то крайне неприятное. Например, сорвалось тщательно подготовленное свидание.
Пока Боря дожаривал рыбу, Игорь снял с плиты кастрюльку со сварившейся картошкой, слил воду и стал толочь ее массивной деревянной толкушкой.
– По сто грамм? – спросил Борис, выкладывая на тарелку кусочки рыбы. – Или ты за рулем?
– За рулем, – односложно ответил Игорь.
– Ну и ладно, так поедим, – согласился Боря, снимая фартук и усаживаясь за стол. – Ты откуда сейчас?
– Из прокуратуры, следователь снова вызывал.
– По тому самому трупу, который ты в горах нашел?
– Ну, да.
– Надеюсь, тебя не начали подозревать в убийстве? – попытался пошутить Мостовой.
– Я его при толпе свидетелей нашел, не в этом дело. У следователя появилась очередная идея, как я понял. Раз ни в одной зарегистрированной группе тот парень не числился, значит, он шел в группе, которая не регистрировала маршрут. Дикарями ушли.
– Значит, расспрашивал, не знаешь ли ты таких самовольщиков? – догадался Мостовой, ловко орудуя вилкой и ножом.
– В точку. Именно об этом и расспрашивал.
– Дохлый номер. Кто ходил, не сознается, а остальные и представления не имеют о том, кто, куда и как пошел.
– Ошибаешься, Боря, – возразил Чистяков и посмотрел другу в глаза, – кто группы в горы водит, у
