что Бобков пытался устроиться в разные места, сменил несколько охранных фирм, ни в одной из них не задерживаясь; подрабатывал даже частным извозом, но таксисты, прекрасно помнившие его по роду службы, очень не приветствовали Михаила Анатольевича и всячески способствовали тому, чтобы извозчичья деятельность не приносила ему дохода…
И теперь я была немало удивлена, увидев Бобкова в милицейской форме при погонах! Я не слышала о том, чтобы его восстановили в органах, да об этом и речи не велось!
Со все возрастающим интересом я всмотрелась в происходящее и прислушалась. Бобков быстро взглянул на документы Ксении, он даже не читал их, и мне стало ясно, что спросил он их чисто для проформы. Скорее всего, нужно ему было совсем другое. И он прекрасно знал, кто находится перед ним.
– Та-а-ак, – протянул Бобков, не спеша возвращать Ксении документы. – В нетрезвом виде, значит, девушка за рулем. Ай-яй-яй! Как нехорошо!
– Как в нетрезвом? – оторопела Ксения. – Да вы что? Я вообще не пью!
– Проверим, проверим, – заговорил Бобков, быстро выуживая откуда-то прибор, похожий на определитель уровня алкоголя в крови. – Вот сюда подышите, пожалуйста.
Ксения послушно придвинулась к трубочке, стараясь не касаться ее губами, и сделала несколько выдохов. Бобков моментально вздернул прибор вверх. Взгляд его стал совсем неодобрительным, однако в голосе послышались торжествующие нотки.
– Как же вы говорите, что не пьете, когда прибор фиксирует существенное превышение нормы? – радостно воскликнул он.
Ксения совершенно растерялась и невольно обернулась в мою сторону. Я сделала ей знак успокоиться и предоставить все мне, однако она, конечно же, ничего не поняла. Она снова повернулась к Бобкову и сказала:
– Здесь какая-то ошибка. У вас, наверное, прибор неисправный…
– Никакой ошибки нет, девушка! – сухо отрезал Бобков. – Наши приборы не ошибаются. Только что перед вами человека останавливал, у него все в порядке. Так что придется документики ваши придержать…
И он сунул права Ксении в карман.
– А машина как же? – испуганно спросила та.
– Машину мы отгоним на штрафную стоянку, не беспокойтесь! – махнул рукой Бобков. – Сейчас я выпишу штраф и…
Мне надоела эта ерунда. Я видела, как у Ксении затряслись губы, и мне совершенно не хотелось продлять Бобкову удовольствие от издевательств над моей клиенткой. Поэтому я вышла из машины и двинулась навстречу.
– Привет, Мишаня! – еще издали бросила я, криво улыбнувшись и помахав Бобкову рукой.
Тот заморгал белесыми ресницами, видимо совершенно не ожидая встречи с кем-то из знакомых. Еще не зная, что я здесь по его душу, и думая, что просто случайно проезжала мимо и, увидев приятеля, решила узнать, как у него дела. Но мне дела Бобкова, не касающиеся моей клиентки, были побоку, и специально выходить из машины и здороваться я бы с ним сроду не стала, если бы не дело.
– Привет… – пробормотал Бобков, крутя головой. – Ты, это… Проезжай, Евгения, я, видишь, работаю…
– Все работаешь, работаешь… – притворно-сочувственно покивала я головой. – А с каких это пор, Мишаня, ты работаешь в дорожной службе? Тебя, кажется, еще год назад оттуда уволили?
Бобков покраснел и отвел глаза.
– Ты езжай, Охотникова! – с досадой проговорил он. – К тебе у меня претензий нет, вот ты и проезжай.
– А вот у меня есть! – жестко произнесла я.
Ксения, явно ничего не понимавшая, на всякий случай бочком-бочком прошла к своей машине и села за руль.
Несколько секунд я сверлила Бобкова взглядом, после чего сказала:
– Давай-ка, Мишаня, колись, с какой стати ты торчишь на дороге и портишь нервы молодым девушкам? Опять за старое взялся? Взятки вышибаешь?
– Никаких взяток я не брал! – нервно воскликнул Бобков. – Можешь обыскать – всех денег в кармане полтинник!
– Ай-яй-яй! – снова прицокнула я языком. – Что, не дает никто, все посылают подальше? Правильно делают.
– Слушай, тебе чего надо, Охотникова? – разозленно спросил Бобков.
– Я уже сказала! – резко произнесла я. – Мне нужно знать, что надо тебе? – Я сделала акцент на слове «тебе». – Зачем ты выцепил эту девушку, она же ничего не нарушила?
Бобков молчал, только глаза его бегали, он все время стрелял ими по сторонам, высматривая, не проезжает ли мимо машина настоящей ДПС.
– Слушай, Мишаня, а вот интересно, что будет, если я сейчас наберу номер полковника Щеголева, а? И расскажу, что у меня для него приятная новость: в его отделе появился новый сотрудник, который по собственной воле, так сказать, на общественных началах и совершенно безвозмездно занимается наведением правопорядка на улицах города? Даже форму свою собственную имеет, не казенную… И попрошу приехать лично, дабы лицезреть такое выдающееся действо. И добавлю, что меня саму так оно тронуло, что я даже сделала несколько снимочков на память. Может, даже сюжет показать о таком благородном герое нашего времени, а?
И я, достав из кармана телефон, издали показала Бобкову несколько снимков, запечатлевших его в форме и при погонах. Бобков во время всего моего монолога внимательно смотрел в сторону, сейчас же он чуть скосил глаза на фотографии.
– Ладно, хватит, Охотникова! – проговорил он. – То, что ты язва въедливая, я давно знаю. Давай по- хорошему. Девку я отпускаю и сам отсюда сваливаю, а ты забываешь, что меня здесь видела. Идет?
– Да ты, видать, совсем без головы, Мишаня! – изумленно воскликнула я. – Или по старой привычке от борзоты все никак избавиться не можешь! Это ты мне предлагаешь по-хорошему? Да ты меня умолять должен, чтобы я согласилась с тобой по-хорошему поступить!
Бобков нервно завертелся на месте. Он ослабил ворот кителя и потер шею. Стоя в форме, на которую он не имел права, да еще на центральной улице, он явно чувствовал себя неуютно.
– Слушай, ладно, ладно, скажу я тебе! – прошипел он. – Только давай отойдем куда-нибудь, здесь базарить, сама понимаешь, не получится…
– Так пошли в мою машину! – предложила я. – Чего далеко ходить-то? Только права верни.
Бобков нехотя протянул Ксении ее документы, которые она от греха подальше поскорее убрала в сумочку. Я направилась к своему «Фольксвагену». Бобков, тяжело вздохнув, поплелся за мной. В машине он сразу же опустил стекло, хотя оно и не было тонированным, и сказал:
– Сразу предупреждаю – на мне никакого криминала нет. Это все дела частные, мои личные…
– Вот и расскажи мне о своих личных делах, а я помолчу об общественных, – сказала я, закуривая.
– Девку эту не я сам останавливал, а меня попросили, – проговорил Бобков.
– Уже хорошо начинаешь, – удовлетворенно сказала я. – Кто попросил?
– Не знаю, – тут же ответил Бобков.
– Плохо, Мишаня! – неодобрительно нахмурилась я. – Плохо продолжаешь! К тому же так бездарно!
– Клянусь, не знаю! – завертел круглой лысоватой головой Бобков. – Позвонили мне, деньжат предложили срубить по-легкому…
– За что? – еще больше нахмурила я брови.
– За девкой велено было проследить. За этой самой, – кивнул в сторону стоявшего впереди джипа Бобков. – Просто следить, фиксировать, куда ходит и с кем. Выяснять, нет ли за ней чего-то, что могло бы ее скомпрометировать. Я честно следил всю неделю, специального человечка подогнал…
– Так этот соплячок смазливенький – твой человечек? – изогнула я бровь.
– А ты откуда знаешь? – удивленно воззрился на меня Бобков.
– Много будешь знать – придется тебе доставать рецепт эликсира молодости, – сказала я. – Что за
