надо выследить и схватить за поганую руку на месте преступления. Тогда пускай на себя пеняет. Бее! Пока, огольцы!
Алексей поспешил к девушке. Ребята слышали, как она журила его за то, что он еще не переоделся после работы — они собирались в этот вечер на концерт приезжих артистов. Улыбчиво оправдываясь, Алексей быстро повел ее в поселок.
После ухода Алексея мальчишки двух враждующих сторон минуту сидели молча. Не находилось смельчака продолжить собрание. Вот если бы затеялась потасовка, тут каждый бы нашелся, что ему делать… А к таким вот словесным «мероприятиям» они попросту не привыкли.
Тем временем то одного мальчишку, то другого отзывали домой ужинать или помогать в огороде. К запруде потянулись люди с ведрами.
— Нынче нам эту беседу не закончить, — сказал Сержик. — Давайте соберемся завтра в десять утра.
Его не одернули, не осмеяли. Все безропотно согласились встретиться на следующий день. Прощаясь, Витек и Сапун пожали друг другу руки, а Сержик и Ира обменялись ласковыми, признательными взглядами.
3. Мир над ручьем
Ночью Сержик очнулся от оглушительного грохота. Тьму за окном неистово полосовали ослепительные молнии. В перерывах между ударами грома слышно было, как шумел по кустам сирени в палисаднике сильный ливень. Сержик, прислушиваясь к шуму дождя, уснул.
Утро выдалось погожее, розовое. По голубому небосклону скользили белопенные облака. От обилия влаги клонились ветви деревьев, роняя на землю тяжелые капли. В свежем, прозрачном воздухе растворялся терпкий запах цветов и зелени.
Сержик весело побежал к оврагу. То, что он увидел, его озадачило. От земляной плотины не осталось и следа. По дну оврага, клокоча, мчался грязный поток. Он остервенело бился о крутые берега оврага, тащил с собой вое, что попадалось на пути, перехлестывая через мостик.
— Вот это — сила! — восторженно сказал кто-то за спиной.
Он оглянулся: это были Витек и Степка. Вскоре рядом оказались Саня-рыжий, Нюра и Люська. Последним, протирая заспанные глазенки, подошел Тимофей Иванович.
— Против такой силы ни одна запруда не устоит, — задумчиво произнес Степка.
— Разве что только на сваях, — степенно сказал Тимофей Иванович.
— А лягушатники, видать, все еще дрыхнут, — засмеялся Саня.
— Брось ты это прозвище, — поморщился Сержик.
— Это почему?
— Ведь помирились же.
— Кто, ты? — вызывающе спросил Саня. — Я лично никаких перемирий не подписывал:
Витек осадил Саню:
— Хватит тебе цапаться!
— А как же отряд полосатых? — удивился Саня. — Распускается?
Сержик насмешливо произнес:
— Вот ты, Саня, тельняшку флотскую носишь, а почему она полосатая — тебе невдомек.
— Ха, я не знаю, почему полосатая? — закипятился Саня-рыжий. — Синие полоски означают море…
— А белые? — сощурилась Люська.
— Белые, белые… — забормотал Саня. — Белые — это паруса и чайки.
Витек, схватившись за живот, отчаянно захохотал. Саня-рыжий на него обиделся:
— Сам же выдумал этот отряд полосатых…
— Море, чайки, — передразнил Сержик. — Слышал звон, а не знаешь, где он. Тельняшки, правда, придуманы еще в эпоху парусного флота. Только они потому полосатые, чтобы матросов среди парусов можно было хорошо видеть. Дошло?
— Ты где это вычитал? — поинтересовался Степка.
— Мне отец рассказывал.
— Он моряк?
— Черноморский был. У него два ордена и шесть медалей.
— А у меня брат недавно с Тихого океана вернулся, — с и неменьшей гордостью сказал Витек. — У Тимофея Ивановича и Люськи дяди — тоже флотские.
Поток, метавшийся на дне оврага, постепенно утрачивал силу, иссякал. На той стороне тоже собиралась ватага заовражных, Сержик все силился разглядеть среди них Ирисочку, но найти ее взглядом не мог: поглазеть на взбунтовавшийся ручей пришло много девчонок.
Наконец, в почетном сопровождении Лаври появился в своей неизменной малиновой тюбетейке Сапун. Завидев полосатых, помахал рукой — приглашая к себе.
— Пошли, что ли? — спросил у своих Витек.
— А не отлупят? — усомнился Саня. — Заманят, а потом ума вложат. С них станется!
— Ни к чему показывать нашу слабость, — сказал Сержик и первым двинулся вниз по лестнице.
Встретились на мостике — под напором воды он мелко подрагивал. Ребята поздоровались чин-чином, за руки. Беседа сначала не клеилась.
— Без запруды теперь — амба, — сказал Сапун. — Жарынь, посохнет все в огородах.
— М-да, — согласился Витек. — Придется строить заново.
Тимофей Иванович вразумительно вымолвил:
— Если из земли — напрасный труд. Прочная основа нужна.
— Основа! — залился ехидным смехом Лавря, натягивая кепку на глаза Тимофею Ивановичу. — Академик!!!
— Зачем ты его так? — повернулся к Лавре Сержик.
— А как надо? Как вчера тебя? Так, что ли?
Лавря смотрел на Сержика нахальными глазами, вызывая на откровенную ссору. Но Сержик сдержался: не хотелось ссориться из-за пустяков. Тогда Лавря переключился на Саню-рыжего:
— Когда голубков принесешь?
— А я тебе должен?
— Гони пару «гривушков», а то сейчас выкупаю. Ну?!
Сержик тронул Сапуна за локоть:
— Вчера уговора не было, чтобы скандалить. А у Лаври опять язык и руки чешутся.
Сапун, сдвинув малиновую тюбетейку на затылок, ухмыльнулся. Его так и подмывало затеять ссору, но заметив, что от домов по тропинке бежала к мостику Ирисочка, он замялся.
«Ага, струсил, — удовлетворенно подумал Сержик, радуясь появлению девочки. — Боится, что синеглазка пожалуется на них брату…»
Ирисочка, раскрасневшаяся от быстрого бега, восторженно закричала:
— Здравствуйте, мальчики! Ух, какой сильнющий ручей!
Сапун разом оказался рядом с Ирой. С живостью стал рассказывать, как вода снесла запруду, словно сам был при этом. Он так увлекся, что взял Ирисочку за руку, и она не отняла у него руки.
Подлизывается? Не очень-то похоже. Голос Сапуна звучал мягко, но без сюсюканья.
И тут Сержик догадался. Сапуну нравится Ирисочка.
И эта догадка его огорчила. Сержику вдруг стало грустно.
А между Саней и Лаврей крепла размолвка. От слов и оскорблений они перешли к действиям. Сначала Лавря щелкнул Саню по носу и получил сдачи, потом они толкнули друг друга в грудь. Наконец, более сильный Лавря ухватил Саню за шею и начал пригибать его к настилу мостика.
— Кланяйся, полосатый, кланяйся, — приговаривая так, пыхтел Лавря. — Все равно голубей тебе не
