Работали с перерывом на обед, ходили купаться на Волгу. К вечеру там, где стоял сарай, возвышалась лишь куча мусора да щепки. Столбы, перекладины и доски, отобранные Тимофеем Ивановичем для сооружения плотины, лежали поодаль. Ребята, умаявшись с непривычки, отдыхали, ждали грузовик.
Сержик с интересом копался на месте бывшего сарая — склада макулатуры. Среди оставшегося бумажного рванья, исписанных тетрадей и старых газет его внимание привлек полуистлевший, но довольно объемистый блокнот в потертой коричневой обложке. Сержик поднял его и наугад начал листать странички, заполненные полустершимися записями химическим карандашом.
— Брось, мусор, — небрежно сказал Витек. — Заразу схватишь.
— А чего ему бояться заразы, — уязвленный доброжелательным отношением Ирисочки к Сержику, заметил Сапун, — у него теперь личный доктор появился.
— Не надо, Коля, так шутить, — смущенно улыбнулась Ирисочка. — Сержик для всех хороший товарищ.
А Сержик, заинтересованно листая блокнот, ничего не слышал. На одной страничке он нашел любопытную запись.
«16 июня 1942 года. Нас осталось двенадцать, семеро ранены. Лейтенанта Карнаухова схоронили нынче утром. На всех у нас две гранаты и шесть винтовочных обойм. Сухари кончились позавчера, воду пьем из заболоченного озера. Прорваться к своим нет ни единого шанса. Утешает лишь мысль, что мы, прикрывая отход полка, выполнили свое боевое задание до конца. Что ж, умрем все, но не сдадимся. Если когда-нибудь люди…»
Дальше разобрать ничего путного не удавалось. Другие странички тоже не добавили сведений о горстке советских солдат, попавших в безвыходное положение. Странички блокнота во многих местах были сплошь залиты какой-то жидкостью. Сквозь темные разводы и пятна проступали лишь отдельные слова: «Ржев, боеприпасы, танковая атака, братская могила, высота над рекой…»
У Сержика возбужденно заколотилось сердце.
— Ребята, а ведь это фронтовой дневник! — крикнул он.
Все сразу сгрудились вокруг Сержика, с любопытством разглядывая находку, полуистлевший коричневый блокнот — боевой свидетель грозных, пламенных лет Великой Отечественной войны. Сержик еще раз вслух прочитал разборчивые записи.
— Вот здорово! — удивился Степка. — Настоящий фронтовой дневник!
— Кинь, зачем он тебе? — сказал Лавря, залихватски сплюнув на кучу бумажного хлама.
— А может, ему в музее место! — воскликнул Витек.
— То-то в мусоре валяется…
Ребята сцепились в споре. Высказывались всевозможные предложения. Многие сошлись на одном: блокнот выброшен за ненадобностью.
— Нет, — задумчиво возразил Сержик. — Фронтовик такую вещь не выбросит. Она для него дороже всего на свете. Ведь этот блокнот, судя по виду и записям, побывал вместе с хозяином во всех переделках.
— Правильно! — поддержала Сержика Ирисочка. — И значит, хозяин блокнота остался жив.
— Интересно, ребята, как все-таки они тогда пробились к нашим, — сказал Саня-рыжий.
— Но кто же владелец, как его найти? — обвел всех вопросительно недоуменным взглядом Сержик.
Ребята приумолкли. Фронтовой дневник стал причиной для глубоких и беспокойных размышлений. Кто-то с болью вспомнил погибших в боях с фашистами близких родственников, а кто и оставшихся в живых отцов-инвалидов. Война… Не всем мальчишкам и девчонкам рисовалась она в воображении победным танковым маршем к черному Берлину. Ведь перед солнечным маем сорок пятого были и эти кровопролитные сражения под Ржевом, и развалины Сталинграда, и горький дым пожарищ на родной земле от Баренцова до Черного моря.
Подошел Евгений Иванович, завуч школы, участник взятия Кенигсберга. Узнав, чем озабочены его питомцы, со вздохом произнес:
— Эх, друзья мои, ведь этот блокнот только для нас китайская грамота. А его владелец по одному слову может восстановить целый боевой эпизод. Конечно же, не мешало бы отыскать солдата, да уж больно сведений о нем ничтожно мало…
Подкатила автомашина, и ребята, забыв о дневнике, начали погрузку стройматериала. Сержик, работая вместе со всеми, все думал о блокноте. Он лежал у мальчишки за пазухой и, казалось, жег ему сердце. Что он будет с ним делать? Конечно же, станет искать владельца… Но как и где? Попробуй, найди иголку в стоге сена!
Материал для запруды ребята перевезли в два рейса. С дороги перетаскали бревна к ручью. Тимофей Иванович на правах начальника стройки созвал общее собрание. Смущенно покрякивая под смешливыми взглядами взрослых, окруживших ребятишек, весомо объявил:
— Завтра приступим к делу. Всем прийти без опоздания к девяти утра. Кто собирается волынить, пусть лучше остается дома, чтобы не мешать здесь другим.
У Тимофея Ивановича оказался прямо-таки природный талант руководителя. На каждого он возложил определенную обязанность. Одни должны были захватить из дома пилы, другие лопаты, третьи топоры и молотки. Сам Тимофей Иванович пообещал к утру изготовить чертеж будущей запруды.
Расходились с веселым оживлением. Озабочен был, пожалуй, один лишь Сержик: находка не давала ему покоя.
— Буду искать владельца, — сказал он Ирисочке, когда они прощались.
— Возьмешь меня в помощницы? — попросила девочка. Они обращались один к другому уже на «ты».
— Ну что ж, я рад, — поспешно согласился Сержик. — Ты понимаешь, этот солдат живет где-то в нашем районе…
— Почему так думаешь?
— Да ведь макулатуру школьники собирали только в За-овражном поселке да, может быть, немного за ручьем на верхних улицах. Значит, поиски нужно вести здесь.
К ним подошли Витек, Степка, Саня-рыжий. Тоже увлеклись беседой.
— Но как это трудно, — вздохнула Ирисочка. — Ведь в поселке только частных домов более трехсот. А сколько возле завода многоквартирных!
— И все-таки нужно побывать в каждой семье.
— А может, расклеить объявления? — предложил Степка.
— Бумаги не напасешься, — изрек Витек.
— А если сообщить через пионерскую газету? — Это посоветовал Саня-рыжий.
— Будет тебе газета возиться с нами. У них своих дел невпроворот, — возразил Витек.
— Я знаю одного безногого фронтовика на Спортивной улице, — сказал Саня. — Авось он? Я однажды ему чемодан с вокзала нес, мы подружились.
— Пойдем к нему, — выпалила тотчас Ирисочка.
— Прямо сейчас?
— А что? — уставилась на Саню своими синими глазами Ирисочка. — А вдруг он знает того, из-под Ржева?
Солнце спряталось уже за горизонтом, в бездонном теплом небе явственно начали проступать крупные мигающие звезды. В потемневшей листве деревьев смолк птичий гомон, лишь в овраге, предвещая жаркую погоду, самозабвенно орали лягушки.
На Спортивной улице возле дома, к которому Саня вел ребят, тлел огонек. Это на лавочке попыхивал сигареткой безногий мужчина.
— А мы к вам, дядя Миша, — сказал Саня.. — Не узнаете?
— Как не узнать тебя, рыжего! — засмеялся дядя Миша. — У тебя и в темноте волосы золотом блестят!
Он подвинулся на край лавочки, пригласил:
— Милости прошу. По делу ко мне аль просто гуляете?
