свидетельствуют дебаты об абортах и эвтаназии. И при этом философы-моралисты не
были способны договориться между собой, правильно ли это — убивать людей, и когда
обстоятельства, позволяющие убить человека, могут быть оправданы.
Позвольте нам сначала рассмотреть понятие, что преступно забирать жизнь у
невинного человека. Мы можем назвать это понятие «священное право на жизнь».
Люди, которые придерживаются этого представления, выступают против абортов и
эвтаназии. Но они обычно не выступают против убийства животных, поэтому такой
взгляд можно было бы точно описать как мировозрение «святости только человеческой
жизни». Вера, что человеческая жизнь, и только человеческая жизнь, является
священной — форма спесиецизма. Чтобы увидеть это, рассмотрим следующий пример.
Предположите, что как иногда происходит, ребенок был рожден с большим и
непоправимым мозговым повреждением. Повреждение настолько серьезно, что
ребенок больше не сможет никогда быть более, чем «человеком-растением», он
неспособен говорить, признавать других людей, совершать самостоятельные действия
или развивать ощущение самосознания. Родители ребенка, понимая, что они не могут
надеяться на любое улучшение состояния их ребенка, не могут заплатить тысячи
долларов, необходимые ежегодно для надлежащей заботы о ребенке, просят врача
безболезненно умертвить ребенка. Должен ли врач выполнить просьбу родителей?
Юридически он не должен этого делать, потому что закон отражает представление
святости права на жизнь. Жизнь каждого человека священна. Все же люди, которые
выступали бы в защиту ребенка, не возражают против убийства животных. Как они
могут оправдать свои взгляды? Взрослые шимпанзе, собаки, свиньи и многие другие
виды далеко превосходят этого больного ребенка в их способности взаимодействовать
с другими, совершать самостоятельные действия, осознавать, и в любой другой
способности, которая придает значение жизни. Даже при всевозможной интенсивной
терапии, неполноценные дети никогда не смогут достичь уровня интеллекта собаки. И
при этом мы не можем выступить в защиту животных.
Единственная вещь, которая отличает ребенка от животного в глазах тех, кто
исповедует «право на жизнь», это то, что биологически этот ребенок принадлежит к
Homo sapiens, а шимпанзе, собаки и свиньи — нет. Но использовать это различие, как
основание для представления права на жизнь, конечно, чистый спесиецизм, который
является наиболее грубым и явным видом расизма, используемым в попытке оправдать
расовую дискриминацию.
Я не привожу здесь религиозные представления, например учение, что не все, а только
люди имеют бессмертные души, или созданы по образу Бога. Исторически эти
представления были очень важны и, без сомнения, частично ответственны за идею, что
человеческая жизнь имеет исключительную святость. Логически, однако, эти
религиозные представления неудовлетворительны, начиная с аргументированного
объяснения того, почему только люди имеют бессмертную душу, а животные — нет.
Это не подразумевает того, чтобы избежать спесиецизма, мы должны считать, что
столь же неправильно убить собаку, как и нормального человека. Единственное
положение, которое является проявлением спесиецизма то, которое пробует провести
границу права на жизнь параллельно границе нашей собственной разновидности. Те,
кто исповедует святость права на жизнь, делают это, резко обозначая границу между
людьми и другими животными, но они не позволяют проявиться никаким различиям в
пределах нашей собственной разновидности, возражая против уничтожения инвалидов
и безнадежно больных столь же сильно, как и против уничтожения нормальных
взрослых.
Чтобы избежать спесиецизма, мы должны позволить этим существам, которые
являются подобными нам во всех отношениях, иметь подобное право на жизнь, и
