обидел. Она покажет ему, как больно он ей сделал».
Я не принимаю, но понимаю мотивы поступков Дара. В их мире, а теперь и в моём, женщина не имеет слова или мнения, она бесправна: её продают, покупают или обменивают. И неважно, какова цена: золото, власть или мирный договор. Женщина — это товар, вложение капитала, средство для достижения цели и украшение дома. И женщины-дроу мирятся с этим порядком, они не знают другого обращения. Но я- то знаю и не могу согласиться с такими устоями, покорно склонить голову и стать марионеткой. У меня есть сердце, душа и мозги, которыми я привыкла пользоваться. Дару придётся научиться со мной считаться, или всё останется как есть, не сдвинувшись ни на йоту.
Вот такими философскими рассуждениями я занималась на следующее утро, сидя в постели, маясь от головной боли и попивая рассол, напиток завтрашнего дня. В тот момент, когда пришла Маша, я уже окончательно закрутила себе мозги и теперь раздумывала на тему: «Пьянству — бой или чтоб вы все провалились».
К чему это я? Ну чтобы понятно было в каком «чудесном» состоянии души я обреталась. И вот в эту «счастливую» для меня пору, вползла Маша, сгибаясь под тяжестью каких-то шмоток.
— Маш, ты переселиться решила? Нет, я рада, но кровать тащи свою.
— Вообще-то это тебе… подарки от Повелителя, — стеснительно выдавила из себя Маша.
Офигеть! У меня даже головная боль в обморок от неожиданности свалилась, прекратив долбить меня по вискам кувалдой. Я пришла в экстаз:
— Вот это оперативность! С вечера нагадил — утром задарил! Видимо большой опыт сказывается!
Компаньонка свалила на кровать свой груз, оказавшийся рулонами тончайшей, переливающейся ткани, изумительно ярких оттенков и восхищённо заметила:
— Смотри, какая красота! Тебе так повезло!
— Да ты что! — внедрение в состояние экстаза продолжалось, но отказать себе в маленькой ложке дёгтя я была не в силах: — Ну, мужики пошли, совсем понятия нет. Кто ж утильсырьём взятки даёт? Нет, чтоб борзыми щенками!
Маша, конечно, Гоголя не читала и иронии не поняла, но смысл уловила и обиделась:
— Это бесценные ткани, между прочим!
— Без цены значит. Так и знала, что супружник у меня скупердяй! — хмыкнула я, чем вызвала бурное негодование Маши:
— Да о чём ты говоришь! Их купить не каждый может! Это целое состояние!
— Я польщена, отдай обратно, — пожала я плечами, демонстрируя отношение к подкупу.
— Юль, Юля, он извиняется, — пустилась в уговоры дроу, и вызвала уже моё негодование и подозрительность:
— Слушай, перебежчица, ты, что его защищаешь?
Маша, видя моё исключительно доброе настроение, пошла на попятный:
— Нет, но …
— Если «но», то отдай обратно! Мне ничего от него не нужно! — перебила я её и демонстративно вцепилась в кружку с рассолом напрочь отказываясь участвовать в этом балагане. Девушка тотчас расстроилась и попытала счастья ещё раз:
— Ты даже посмотреть не хочешь?
— Нет! — категорично отвергла я её намёк и наконец, услышала правду:
— Я назад не понесу. Я боюсь!
— Я так и поняла, — констатировала я очевидное, понимая, что она права и ничем хорошим это не закончиться. Пришлось несчастной мне выползать из постели и топать к двери. На посту стояли Айлонор и новенький дроу со смешными оттопыривающимися в стороны острыми ушками. Лопоухий лапочка, одним словом. Вспомнив, что я дама воспитанная, здороваюсь:
— Айлонор, доброе утро. И напарнику тоже. Тебя как зовут, новобранец?
— Катиреамиэль из Дома Стражей.
Ну, нельзя человеку с похмелья такие сложные слова говорить. Я же могу с перепою повторить и травмировать орган речи. А уж такого подарка как немая жена Повелитель не дождётся!
— Извини, родной, но это я точно не выговорю ни в нормальном состоянии, ни тем более с похмелья. Можно, просто, Рель?
— Доброе утро, Юлия. Как ты себя чувствуешь? — улыбнулся Айлонор, наблюдая за моей напряжённой умственной деятельностью.
— Ты честно хочешь знать или так, для отмазки? — поинтересовалась я.
— Конечно, честно.
— Ок, симптом «лучше бы я умер вчера» знаком? Айлонор, мне помощь нужна. Можешь передать эту «бесценную» взятку Повелителю обратно, а?
— Могу, но тогда давай сразу попрощаемся, потому как, назад я уже не вернусь.
— Ясно! Спасибо за честность. Ладно, я сама с этим разберусь.
Вернувшись в комнату, я уселась на постель и принялась размышлять, разглядывая свалившееся на меня богатство. Собственно мои выводы были следующими:
Факт первый: Никто из них назад не понесёт.
Отмазки: своя голова дороже; кто их психов знает; вдруг прибьёт, типа «В гневе я страшен».
Факт второй: Меня не пустят.
Отмазки: смотри факт первый.
Факт третий: Если я даже исхитрюсь отдать, то эта упёртая сволочь наверняка всё вернёт обратно, решив таки осчастливить меня насильно.
Назревала дилемма. И тут в мозгах, измученных алкоголем, задребезжал просвет. Угу, «Луч света в тёмном царстве».
— Маш, давай я на улице посмотрю? — ласково попросила я, начиная операцию «Нам вашего добра и даром ненать!»
Закончив перебазировать мануфактуру в сад, я осведомилась:
— Маша, а это, действительно, стоит целое состояние?
Она согласно кивнула.
— Ну что ж, Маша, думаю, ты никогда не видела, как горят целые состояния. Восполняй пробел в образовании! — менторским тоном просветила я девушку и метнула в кучу фаербол.
— Живенько занялось, — рассматривала я громадный костёр с чисто познавательным интересом. Потом вышла на середину сада, повернулась лицом к зданию, прогнулась в поклоне и заорала:
— Спасибо тебе, Господин мой, не дал замёрзнуть посреди лета! — с этим комментарием я уползла в кровать.
Маша, всплеснула руками и убежала. «Иди, иди Павлик Морозов!»
Я отсыпалась весь день и ночь, зато встала свеженькая как огурчик. «Даже цветом совпадаем», — поведала я своему отражению в зеркале, пока Маша пыталась расчесать мою спутанную гриву. Она сегодня была чересчур задумчива и всё порывалась мне что-то рассказать про Повелителя. Я честно сказала, что слушать я про него не хочу, потому, как цензурные слова по отношению к нему закончились, а нецензурных очень много, боюсь за день не уложиться. Собравшись насладиться кофе и сигаретой, я была прервана визитом Айлонора с сотоварищами, тащивших внушительных размеров сундук. Весь кайф обломали!
— Айлонор, солнце моё, ты тоже решил ко мне переехать? Я рада, но как на это посмотрит общественность? — ласковым тоном полюбопытствовала я, рассматривая неожиданных визитёров.
— Э-э-э, нет! — смутился Айлонор.
— Какая жалость, я уже размечталась! Да-а-а-а, а счастье было так близко, — с сожалением протянула я и спросила: — Ну и чем на этот раз меня порадует мой Господин?
Айлонор улыбнулся:
— Я думаю — это не горит, — и откинул крышку.
Мамочка моя! Чего там только не было: кольца, диадемы, колье, браслеты. Брильянты, изумруды, рубины, сапфиры искрили и переливались, бросая отблески на стены.
— Гламурненько! Спасибо. Все свободны, — задумчиво разглядывала я новую взятку стоя над
