— Следите за дорогой, Бога ради, — предупредила я, переводя дыхание. Сегодня я не была способна принимать решения. Слишком многое вырвалось наружу. Я надеялась, что уже вышла из того возраста, когда дуются по мелочам, и когда у Адама был такой вид, мне хотелось только — мне всегда только этого хотелось — утешить и приласкать его. Но сейчас я просто обязана была оставаться спокойной и собранной.
— Нет, не хочу. Но просто потому, что нам обоим требуется время, — твердо сказала я. — И я надеюсь, что очень скоро у меня вновь будет работа. А что касается коттеджа, то это уж дело прошлое. Все равно кухня мне не нравилась! — Я снова засмеялась.
— Знаете, Деб, — смущенно заметил Адам, — таких, как вы, надо увидеть, чтобы в них поверить. — Теперь мы не спеша катили по широкой и почти опустевшей дороге. — Я знал еще только одну такую.
Мои мысли непроизвольно вернулись к тому вечеру два с половиной года назад, когда он этими отрывочными фразами говорил мне о девушке, которую любил и которую украли. Я знала, что снова услышу о ней, и я оказалась права.
— Я знаю, что считается недостойным все эти годы цепляться за воспоминания, но я ничего не мог поделать. Мой отец хотел, чтобы я вообще уехал из страны, но… — он вздрогнул, — я как-то всегда чувствовал, что может настать время, когда я ей буду нужен. Как ни грустно, оно настало.
— Грустно? — эхом отозвалась я.
— Она была нездорова, Деб, — объяснил он с вызванным болью раздражением. — Ее здоровье подорвала беременность. Конечно, ей вообще не следовало бы иметь детей, но он их хотел. И все эти годы, пока она болела, он был где-то далеко, странствуя по всему свету. Даже когда она умирала, только я был рядом.
— О Адам! — Я с трудом могла найти слова. Ничего удивительного, что это столько лет отравляло ему жизнь. И что же должно было случиться, размышляла я, когда он снова встретил человека, способного так мерзко себя вести.
— Как жаль, — беспомощно сказала я. — Мне очень жаль.
— Я как-то сказал… — Адам помолчал, подбирая слова, — что путь назад — это длинный путь. Мне хочется, чтобы вы знали, сколько я передумал за последние несколько недель.
В этот момент мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы оставаться разумной и удержаться от принятия каких-то обязательств. Когда я встречала страдание — а столько страдания было вокруг, — все во мне стремилось помочь.
Я не должна была бы чувствовать себя такой усталой, потому что Адам все время вел машину, но когда я помогала уложить близнецов в постель, я почти так же валилась с ног, как и они.
— Вы все выглядите так, как будто вам здорово досталось, — иронически заметила Магда.
— Боюсь, это оказалась не слишком хорошая мысль, — неохотно сказала я. — Колин как будто совсем им не обрадовался.
Она широко раскрыла глаза.
— Вы хотите сказать, что это было для него неожиданным? — Несколько мгновений она казалась совсем расстроенной. — О Господи, если бы я это знала, то никогда бы не отпустила вас. Он был очень недоволен?
— Боюсь, что да, — жалким тоном сказала я. — Я все пыталась понять, почему.
— Конечно, все это куча старой ерунды, — без обиняков сказала Магда. — Но это его дело, и так как он родной брат Дон-Кихота, то думаю, что мне не стоит вам рассказывать. Но не волнуйтесь. Все равно это надо было сделать рано или поздно, и к воскресенью он и сам это поймет.
Я не совсем поняла, какое отношение к этому имел Дон-Кихот, но ее слова меня немного утешили. Мы с Магдой и Адамом выпили в баре, и потом я пошла спать.
Глава девятая
Я выключила свет уже после полуночи и, казалось, проспала всего несколько минут, когда внезапно проснулась. Я часто просыпаюсь ночью, прислушиваюсь к издаваемым пони звукам и снова засыпаю. Это пробуждение было совсем другим — ужасным. В комнате стоял шум — резкий, отчаянный, непрекращающийся. Он добирался до самых чувствительных закоулков моих ушей, и это было просто пыткой. Что это звякает? Что-нибудь сорвалось, хотя?.. Почему все это не разбудило Роджера Росса? Почему?..
Я резко села в постели.
Висевшую в моей комнате инструкцию о порядке действий на случай пожара я прочла так же небрежно, как месяц назад читала руководство по аварийной эвакуации из самолета. «Если принято решение об эвакуации, сигналом будет служить звон колокола. Услышав тревогу, немедленно покиньте здание по главной лестнице. Если это невозможно, используйте пожарный выход слева от двери этой комнаты».
Нелепо дрожащими руками я накинула пальто и натянула туфли. Что еще? О да, закрыть окна и двери. Мое окно всегда открыто. Закрывая его, я увидела, что некоторые постояльцы уже вышли. А мама? Магда с близнецами? Я их не увидела.
Почти с чувством облегчения я прошла вдоль коридора вместе с обитателями соседних комнат. Все выглядело как обычно, и на главной лестнице не было дыма. Мы спустились по ней и вышли в ночную прохладу. И тут я увидела огонь. Он оказался совсем не в главном здании, а в крыле, где размещались кухня и комнаты персонала. Его уже охватили клубы густого дыма, и с одного конца пламя жадно лизало стену.
— Есть там… там еще кто-нибудь остался? — Не знаю, как мне удалось это выговорить.
Мне ответил кто-то, стоявший поблизости.
— Слава Богу, нет. Все вышли, — и в это мгновение ко мне бросилась мама. Она обняла меня, как ребенка, и я обнаружила, что делаю то же самое.
— Да где же пожарные? — стонала мама. Она могла бы этого и не говорить.
Жаркая сухая погода не способствовала тушению огня, и казалось заранее решенным, что кухня выгорит, несмотря на героические усилия Роджера Росса и его помощников. Оставалось очень немного времени, чтобы спасти главное крыло и новую пристройку, и хотя мне, возможно, и не следовало горевать по поводу кирпичей и цемента, когда персонал благополучно спасся, но я успела полюбить старое здание с чудесной лестницей и длинной анфиладой комнат. Если бы оно сгорело, у меня бы сердце разорвалось. За те несколько недель, что я здесь жила, у меня было столько радостей; конечно, случались и плохие моменты, но вообще здесь жилось тепло, нежно и счастливо.
Мама отошла. Я заметила Магду и подошла к ней. Близнецы с совершенно круглыми глазами стояли рядом с ней.
— Пожарная машина выехала, — сообщил мне Йен. — Дебора, у нее будет звонить колокол, верно? Верно? — Я кивнула. — Вот это да, вот здорово!
— А папа приедет? — вдруг пропищала Руфь. — Дебора, я хочу, чтобы он приехал. Мне не нравятся все эти люди. — Она бросила неодобрительный взгляд на разрозненную коллекцию ночного белья и бигудей, и я чуть было не улыбнулась. Следующее замечание сразу стерло мою улыбку: — Хани! — завопила Руфь, еще шире раскрывая глаза. — Мы же не взяли Хани! Она же в моей кровати!
— Мы ее обязательно достанем, милая, — неопределенно сказала я. Я подумала, что от маминой спальни теперь мало что осталось и только могла надеяться, что ей удалось прихватить с собой немногие драгоценности, которые ей подарил папа.
— Я ее достану! — крикнула Руфь и выдернула руку из моей.
Я видела, как она понеслась по траве, виляя между попадавшимися на пути группками людей. Даже тогда я не слишком взволновалась. Она будет вынуждена остановиться, когда окажется близко к жару и реву пламени. Впоследствии я поняла, что это была преступная небрежность, но я даже не крикнула, чтобы
