Песня, зовущая домой

они ее задержали. Я просто не спеша побежала за ней, размышляя, где купить новую Хани и как успеть сшить ей одежду до моего отъезда в понедельник. Но я рассчитывала без учета того, что создатель Руфи не вложил в нее никакого страха. Она не остановилась у двери, и никто как будто не обратил на нее внимания. Она наклонила голову и бросилась прямо в слепящий дым.

Как она на это отважилась? Какой другой ребенок не был бы парализован ужасом? Я сама была почти парализована, когда нырнула следом за ней. Света уже не было, и я только могла предположить, что она побежала вверх по лестнице к своему номеру.

— Руфь! — Мои легкие сразу наполнились удушливыми испарениями.

Я с трудом вспоминаю, что было дальше. В какой-то момент я усилием воли заставляла себя подниматься по лестнице — в следующий меня крепко и с яростью схватила мужская рука, обладатель которой очевидно полагал, что я бессмысленно рискую ради вещей или денег.

— Обратно! — прохрипел голос Адама. Я совсем не удивилась, что он здесь, а не в трех милях отсюда в своей квартире.

— Руфь… — я хватала воздух. — Где-то там… наверху!

Хватка ослабла. Раздалось: «Боже мой» — и Адам протиснулся мимо меня.

Я повернулась, чтобы спускаться, споткнулась и оступилась. Как в кошмаре, я стала соскальзывать, беспомощно цепляясь за перила. Последнее, что я помнила, — это падение вперед, в темноту.

Не в беззвучную темноту. Время от времени я как будто всплывала на поверхность и смутно слышала голоса и завывание, похожее на звук сирены. Однажды мне даже показалось, что кто-то держит меня за руку, и я пыталась заговорить с ним.

— Ад… ад… — но слова застревали в горле.

— Все в порядке, — успокаивающе произнес голос, — теперь все в порядке. — Голос был мне знаком, и я как-то ощутила, что все в порядке, и оставила попытки что-либо предпринять.

Потом совершенно внезапно темнота исчезла, и моя голова совсем прояснилась. Я открыла глаза, и на этот раз со мной заговорил совсем незнакомый голос.

— Вы не спите, милочка? Я позову сестру.

Сестру? Где я? Кто это сказал? Поморгав, мне удалось сфокусироваться на окружающем — утренний свет, голубая стена, алюминиевая спинка кровати, рядом со мной пожилая особа в халате, и через некоторое время — энергично ступающие ноги и девушка в халате медсестры.

— А, мисс Белл, и как вы себя чувствуете?

— Только что проснулась, — сказала пожилая особа, очевидно тоже пациент. Она похлопала по моему одеялу в полоску, сказала:

— Еще увидимся милочка, — и ушла.

— Это больница, — сделала я гениальное умозаключение, и вдруг все вспомнила. Пожар в отеле… мое падение с лестницы… и Руфь.

— Руфь! — Я попыталась сесть. — Она?..

— Да, с ней все в порядке. — Этой сестре поставить бы «отлично» за сообразительность. — Вообще- то отец забрал ее домой. Этой девочке очень повезло.

— А как Адам?

— Вы хотите сказать мистер Баллести? Ну, ему не так повезло. Он все еще здесь. Но ничего страшного, — твердо сказала сестра. — Несколько ожогов и вывихнуто плечо. Ничего, он поправится. — Она вопросительно посмотрела на меня: — А о себе вы не хотите узнать?

— О, со мной все в порядке, — сказала я и тут же поняла, что ощущение в правой ноге было не совсем обычным.

— Конечно, будет в порядке, — согласилась сестра. — Но боюсь, что вам какое-то время придется быть поосторожнее с этой щиколоткой.

Насколько я могла понять, там сломалась маленькая косточка. Потом щиколотку просветили рентгеном: совместили кости и наложили гипс. Я спросила, нельзя ли мне вернуться домой, и вдруг осознала, что мне, возможно, некуда возвращаться. Существует ли еще отель «Тор Рок»? Да, заверили они, и мама только и ждет, когда я буду готова ее видеть, чтобы все мне рассказать. Мама довольно-таки слезливо восстановила последовательность событий. Пожарные приехали сразу же после того, как я побежала за Руфью. «Милая, да ты же могла сгореть там!» Они сумели справиться с огнем, хотя спасти кухонное крыло было уже невозможно. Адам пробрался прямо в коридор, нашел Руфь и вынес ее в безопасное место.

— Ему пришлось выбраться на крышу. Пожарные сняли их как раз перед тем, как крыша рухнула. Мы все это видели. Ох, моя милая, мне кажется, что я никогда этого не забуду. — Ее лицо побледнело.

— А меня кто вытащил? Тоже пожарные? — спросила я.

— Ну, ты ведь не забралась так далеко, — сказала мама. — Колин Камерон нашел тебя у самой двери. Видишь ли, тебе стало плохо от падения, а не от огня.

— Колин Камерон? Но его не могло быть… Мы же оставили его в Сикоуве…

— Да, но он приехал вслед за вами. Как это он сказал? — Мама выглядела усталой и расстроенной, да и немудрено. — О, милая, я не помню — что-то о том, что он хочет с тобой помириться. Во всяком случае, он приехал сразу после Адама, и когда ему сказали про тебя и Руфь, он, естественно…

— Естественно? — выдохнула я, вдруг представив этот удушающий дым и вздымавшееся передо мной яркое оранжевое пламя. Ничего «естественного» не было в том, чтобы броситься в этот ад. Я вспомнила про свой тошнотворный страх и как безжалостно мне пришлось его подавить.

— Ну, ты знаешь, что я имею в виду, — стала оправдываться мама. — Она ведь его ребенок. Вот Адам — это настоящий герой. — Ее лицо сияло. — Все только о нем и говорят.

Оказалось, что Адам не уехал домой, а прогуливался по пустоши, когда заметил огонь.

Доктор сказал, что я должна пробыть в госпитале по крайней мере еще несколько дней, а со слов мамы я поняла, что к тому времени она, возможно, кончит работать в «Тор Роке». С пожаром его нынешний сезон закончился, и постояльцев попросили выехать по возможности скорее.

Позднее вечером я уговорила одну из молоденьких сестер отвести меня вниз, чтобы навестить Адама этажом ниже. Его палата была больше моей и казалась бесконечной, когда сестра толкала мое кресло по проходу. На дальнем конце кровать была закрыта белой занавесью, и здесь она наконец остановилась.

— Мистер Баллести! К вам посетитель. — Блестя глазами, она заглянула за занавеску.

— И давно пора! — с чувством откликнулся голос Адама. — Вы же говорили, милочка, что…

Сестра начальственным тоном прервала:

— Ну, мистер Баллести, если вы будете так волноваться, ей придется уйти.

— Уйти? — Адам, казалось, задыхался. — Да если только вы ее отпустите, я не знаю… — Он вдруг замолк, когда сестра отдернула занавеску и я явилась ему во всем сиянии инвалидного кресла и госпитального халата. Кстати, халат оказался не шедшего мне рыжего оттенка. — Деб, — сказал он изменившимся голосом. — Деб!

— А кто же еще, как вы думали? — шутливо спросила я, и в то же мгновение меня осенило — Магда Камерон. Когда я снова взглянула на Адама, его бледность сменилась темным румянцем.

Я поступила так, как всегда поступала в таких случаях, — заговорила быстро и практически не слыша ни одного произносимого мной слова. Это Магда нужна была Адаму, а вовсе не я. Я ему никогда не была нужна. Он чувствовал себя слишком мне обязанным за мою глупую работу с коттеджем, чтобы об этом сказать, и, может быть, в каком-то смысле я ему нравилась, но это не была та нужда, которую мужчина испытывает в женщине. То, как он назвал меня — «уравновешенная девушка» и «лицо, к которому хочешь возвращаться домой», — само по себе было доказательством. Я умела готовить и шить, и наводить порядок, я могла учить, я была способна на многое, но я не была романтичной. Мне бы никогда не зажечь море — во всяком случае для такого, как Адам. Тем вечером два с половиной года назад он пытался уговорить себя, но понял, что это бесполезно. И тогда я тоже поняла это.

С другой стороны, Магда зажигала моря, почти не замечая этого.

— Извините за плохой прием, — извинялся Адам, — я принял вас за кое-кого, кто собирался вытащить меня отсюда.

У меня отвисла челюсть.