звука, похожего на шум водопада где-то вдалеке, и уснула опять, и не успела закрыть глаза, как проснулась снова.
— В чем дело? Что случилось? — кричала кухарка. Ответ Джоанна не расслышала, и снова восклицания: — Я так и знала! Я тебе говорила! И самой здесь нет!
— В чем дело? — это тихий голос Пег. — Из-за чего шум?
Ответили сразу три голоса, голос кухарки перекрывал остальные.
— Цыгане! Мистер Дуглас ранен!
Джоанна вскочила с кровати, зацепилась ногой за простыню, отцепилась, дрыгая ногой, и в совершенной панике высунула голову в окно. Было достаточно светло, чтобы разглядеть голову кухарки, торчащую из другого окна, и голову Пег — из третьего. На улице стоял Пэдди и с ним еще один молодой человек.
— Пэдди, что случилось? — крикнула Джоанна.
Он взглянул вверх. Несообразительный юнец, она почти видела, как ворочаются мысли в его мозгу.
— Неприятности там, на фабрике. Хотя ничего особенного. Не беспокойтесь.
Он произнес это с полдюжины раз по дороге, когда очень неохотно согласился пойти с Джоанной на фабрику. Их сопровождал второй юнец, живший в деревне и очень возбужденный случившимся. Дуглас оставил свою машину неподалеку от фабрики. Она все еще стояла там с закрытыми окнами, и когда они прошли мимо нее в полутьме, выглядела призрачной.
— Где мистер О'Малли? — резко спросила Джоанна. — И где его собака?
Друг Пэдди проигнорировал вопрос о собаке. Дугласа, сказал он, отвезли в больницу из-за головы.
— В больницу? — кровь застыла в жилах Джоанны. — Но вы даже не сказали…
Они сказали только, что была попытка ограбления. Теперь она вытянула из них подробности. Оно было приурочено к пожару в цыганском таборе, который отвлек внимание полиции. Звук, который слышала Джоанна, был не шумом воды, а отдаленным треском пламени. Сгорели две палатки, но никто не пострадал. Тем временем на фабрике два налетчика, рассчитывавших, что там никого не будет, попали прямо в объятия Дугласа. В схватке он управился с одним из них, и сейчас тот находится под арестом. Однако второй ударил Дугласа по голове и удрал. Сейф остался нетронутым, и полиция намеревалась поймать негодяя.
— А с мистером О'Малли ничего страшного? — спросила Джоанна сержанта полиции.
— Еще рано говорить, мисс. — Далеко не обнадеживающий ответ. Дугласа без сознания отвезли в больницу графства.
— Там вы ничем не сумеете помочь, мисс, — сказал Пэдди как всегда из лучших побуждений. — Идемте, я отведу вас обратно.
Он, казалось, очень старался увести ее.
— Пожалуйста, Господи, не оставь его, вылечи его…
— Так будет лучше, мисс. Придете домой и позвоните в больницу. Они скажут, как он. — Пока сержант говорил, она поняла, чего тут не хватает.
— Фланн. Куда делся Фланн, Пэдди? Где Фланн?
Никто ей не ответил. Да этого и не требовалось. Она прочла, что случилось, в уклончивом взгляде Пэдди и по ярости, на мгновение мелькнувшей в глазах сержанта.
— Это произошло быстро, — неловко сказал Пэдди. — Он не должен был мучиться.
Фланна нашли рядом с хозяином. Кто-то ударил его ножом. Сержант сказал, что такие вещи выводят его из себя. Он любил собак, а «этот был просто красавец». Он отдал Пэдди ключи от машины Дугласа и велел ему отвезти Джоанну домой.
Вряд ли можно было считать все это проявлением бессердечия. Для уголовной полиции случившееся не было концом света, и еще многое предстояло сделать. Просто они обошлись с ней по-деловому. Кошмар. Достаточно уйти отсюда, думала Джоанна, и она проснется. Она уже была на полпути к машине, когда вдруг остановилась.
— А как же Фланн?
— С ним уже ничего не поделаешь, мисс, — резонно сказал Пэдди. — Охрана все устроит.
— Нет, — резко произнесла она. — Мы не можем оставить его здесь.
Пэдди пришел в ужас.
— Нет, мисс. Вам станет плохо, точно станет.
Она не думала, что могла бы объяснить свое ощущение, что теперь она — часть Дугласа, та его часть, которая еще способна действовать, и что она должна это сделать или никогда больше не сможет жить в мире с собой. Она молча повернулась и побежала ко входу на фабрику.
Она увидела кровь, но старалась не думать об этом. Кровь залила белое пятно на груди Фланна и его единственный белый палец. Однако на благородной голове не было ни царапины. Джоанна опустилась на колени и погладила голову. Что произошло в те несколько минут, могли рассказать только Дуглас и его противник. Можно было не сомневаться в том, что Фланн, это «мирное создание», отдал жизнь за своего хозяина.
Она провела рукой ото лба до шеи. Ощущение было не настолько чуждым, как она ожидала. Наверняка уже должны бы быть какие-то изменения. Она нахмурилась и дотронулась до его груди. Дрожь, слабая, но отчетливая, пробежала по безжизненному телу.
— Пэдди! — завопила Джоанна. — По-моему, он жив!
Однако только Пэдди разделял ее веру в чудо. Охранники покачали головами.
— Ему уже ничем не поможешь, мисс. — Она читала их мысли.
— Нет, пожалуйста. Еще нет. Пэдди, не позволяй им!
Сержант сочувственно объяснил, что теперь в Каррикду нет ветеринара, а до ближайшего двенадцать миль, и что не стоило бы поднимать его в четыре часа утра ради смертельно раненной собаки.
— Я отвезу его к мистеру О'Нейлу, — неожиданно для себя сказала Джоанна.
Охранники переглянулись. Сержант откашлялся.
— Вы зря потратите время, мисс. Он не бывает трезвым.
Ощущение стало проходить. Фланн был жив, но и только. Дважды ей показалось, что он перестал дышать. И она не могла себе представить, как подступиться к Винсенту О'Нейлу. Ужас ледяной волной пополз вверх от пальцев ног. С побелевшим лицом она глядела вниз, на кровь. И тут во второй раз она взяла себя в руки и сказала сержанту:
— Это единственное, что я могу сделать, — и Пэдди: — Приведи машину. Быстро. Он еще жив.
Невероятно, но после этого она перестала ощущать страх. Она была в самой гуще и боролась. Надо было учитывать каждый толчок, каждую минуту. И потерю крови. Когда она согнулась над Фланном, придерживая его при толчках машины, зажимая пальцами самую широкую рану, у нее все еще сохранялось странное ощущение, что она — это кто-то другой.
Пэдди затормозил на неосвещенной дорожке. Она отпустила пациента и постучала в переднюю дверь Винсента О'Нейла. Кейт предупреждала, что теперь он не открывает дверей, и хотя эхо стука разносилось по спящему дому, никто не отозвался. Ей все еще казалось, что что-то в ней действует независимо от ее обычно робкого существа. Ноги сами понесли ее к черному ходу. Джоанна подергала ручку и обнаружила, что дверь не заперта. Резкий от возбуждения голос позвал от подножья лестницы:
— Мистер О'Нейл! Извините за беспокойство. Вы где?
И снова ее руки сами открыли одну из дверей на первом этаже, зажгли свет, она ахнула, и ноги понесли ее через комнату к спящему в кресле крупному мужчине с румяными щеками и гривой густых седых волос.
— Мистер О'Нейл!
Он продолжал дремать, зарывшись подбородком в толстый ворот коричневого аранского свитера.
— Мистер О'Нейл… простите, — лепетала она, — у меня на улице собака.
Глаза открылись, усталые, голубые и сердитые.
