Семь сорок (В поисках счастья)

и индиго, и до чего нежный. Как приятно будет тому, кто станет его носить! Оранжевый твид был не просто оранжевым, а еще и в рубчик с вплетенной сиренево-красной нитью. Розовый был таким же необычным: тяжелее и гораздо мягче, с нерегулярным расположением рубчика и шелковистой фактурой в ярко-розовых, бледно-розовых и алых тонах. А чем окрашен? Возможно, кошениль с подходящим фиксатором. Она взяла ткань в руку, пристально разглядывая плетение. Очень просто, почти как будто это сделал ребенок, и очень, очень эффектно.

Это возвращалось, словно голос… Переплетения, сочетания, цвета, краски. Для нее это было не таким потрясением, как для Джесси; уж Джоанна-то знала, как выглядит современный ирландский твид. Некоторые из этих рисунков были совсем такими же, как те, над которыми работал Майлс. Майлс… Она оторвала взгляд от розового твида и снова оглядела зал.

Указатель как будто специально поджидал ее. Он висел над стендом, находившимся не более чем в десяти ярдах от нее: «О'Малли Твидс Лимитед, Каррикду».

Еще один ирландец, управляющий по сбыту одной из представленных фирм, взял их под свою опеку. Его звали Артур Дойль и говорил он так, что просто заслушаешься.

— Конечно, для нас твид — национальное наследие. Мы делали его, когда все остальные в Европе вцеплялись друг другу в глотки. — Его слушатели, почти ощущая себя ответственными за орды готов, согласно кивнули. — Давным-давно, — смилостивился он. — Но это тем не менее верно. Почти любой ирландец, к вашему сведению, разбирался в цвете, добавляя к этому крупицу-другую поэзии. Как один из моих соперников пишет на своих этикетках: «В эту ткань ткач вложил частицу своего собственного характера: шероховатость — для прочности, мягкость — для удобства, и еще цвета нашего донегальского пейзажа. Радости и здоровья всем вам, кто ее носит».

— Стенд рядом с вами, мистер… ээ… Догерти. — Джесси привстала с роскошного мягкого сиденья, чтобы показать, к смятению Джоанны, на указатель с названием фабрики О'Малли. — Я от него глаз не могла отвести. Цвета совершенно великолепны, верно, Джо?

Это было верно. Возможно, не на всякий вкус, определенно не для тех, для кого твид означает тусклые тона, но это была триумфальная песнь в том смысле, что в нем чудесным образом воплощалась современная тенденция. Стенд под торговой маркой О'Малли — овца и ягненок, пасущиеся над бирюзовым, пенящимся морем, — просто искрился красками.

Он притягивал взгляд Джоанны, но здравый смысл предостерегал ее. Убегать — это одно дело, сунуть свою руку в огонь — совсем другое. Она подала заявление, и ее приняли на работу в Грейт Ярмуте, и теперь все, чего ей хотелось — это светло-зеленого спокойствия родных мест. Там этот ужасный крутящийся водоворот вскоре исчезнет.

Это ты виновата. Ему не надо было там быть, но он собирался тебя встречать.

— Великолепны, — коротко ответила она. Сделать несколько шагов, оказаться в мире Майлса, может быть, встретиться с его семьей, — и таким образом покончить с болью?

— О, ужасно неприятно насчет молодого Майлса О'Малли, — произнес мистер Дойль, качая головой. — Всего двадцать два года и погиб в автомобильной катастрофе пару недель назад. На Свордской дороге есть участок — вы, конечно, не знаете, на шоссе, ведущем в Белфаст, к северу от Дублина, и это, похоже, смертельная ловушка, хотя неплохо зная Майлса, я не думаю, чтобы он ехал медленно.

Не побледнела ли она? Джоанна могла только отчаянно надеяться, что нет, особенно потому, что в глазах Джесси теперь появилось выражение потрясенного понимания.

— Родители на этот раз не приехали. По-моему, они нездоровы. Конечно, у Мэтта артрит, он все равно вряд ли приехал бы, но я только сегодня утром говорил, что не помню, чтобы Шейла пропустила хотя бы одну выставку.

Отзывчивая Джесси уже выражала все полагающиеся проявления участия. Благодарная Джоанна замерла, неподвижно уставясь на твиды О'Малли — полоски, клетки, шотландки, черно-белые ромбики, рубчик самый разный, ОТ классической «елочки» до почти абстрактной композиции. Дизайн Майлса, она узнала бы его где угодно. Только сейчас до нее дошло, что катастрофа значила гораздо больше, чем просто потеря любимого сына.

— Это он разработал большую часть тех твидов, которые вы видите на стенде, — продолжал их собеседник. — Он многого достиг, этот парнишка. Тем печальнее то, что случилось.

И все это была ее вина.

— Хотите посмотреть? — пригласил мистер Дойль. — Брат должен быть где-то поблизости. Славный парень. Ему тоже было нелегко — я имею в виду, что ему пришлось приехать. Сегодня утром он говорил мне, что чувствует себя как рыба, вытащенная из воды. — Он хотел встать.

Не надо! Действительно ли она выкрикнула это вслух? Было такое чувство, что именно так, каждый нерв в ее теле напрягся, сопротивляясь. Нет, я не хочу встречаться с его братом, мне не перенести этого.

К счастью, Джоанна поняла, что она не произнесла ни звука, потому что это Джесси — еще одна причина быть ей благодарной — сдержанно сказала:

— Большое спасибо, но мне бы хотелось еще немного посидеть, если можно.

Мистер Дойль галантно ответил, что чем дольше они будут сидеть, тем больше удовольствия ему доставят, и отправился узнать насчет напитков.

Джесси подумала: вот еще один очаровательный человек, и повернулась к Джоанне, чтобы сказать об этом, но лицо рядом с ней было таким напряженным, что слова замерли у нее на губах. Надо же было трагедии О'Малли так вот всплыть именно сейчас, когда бедная малышка начала немножко оживать. И как она очаровательна в этом ярко-зеленом! Если бы только какой-нибудь приятный мужчина — этот приятный мистер Догерти, кажется? Хотелось бы ей получше запоминать имена. Он гораздо моложе, чем этот знакомый Джона, но…

— Я думаю, он женат, — с неудовольствием произнесла она.

— Женат? — Джоанна уставилась на нее. — Кто?

— Он, — просто сказала Джесси. — Мужчина, который пошел за напитками.

— Меня не заботит, женат он или нет, — решительно заметила Джоанна.

Тотчас же новый голос отозвался:

— Вот как? Но раз уж вы об этом заговорили, — добавил он, — еще никто не делал мне предложения.

Над ними склонилась улыбка, живее которой Джоанна еще не встречала; ее владелец, изящный, как хлыст, смуглый, как мавр, в изысканном твидовом костюме, еле удерживал в обеих рука два хереса и джин с тоником.

— К сожалению, — продолжал он с теми же очаровательно-ирландскими, хотя и менее заметными интонациями, как и у мистера Дойля, — Арта куда-то утащили. — Фужеры тихонько звякнули о низкий белый столик. Принесший их пылко сказал: — И слава Богу, — и уселся рядом с Джоанной.

Его волосы, если не считать висков, были подстрижены точно так же, как и у нее самой, и в них не было ни намека на каштановый цвет, только иссиня-черный. Но смуглое лицо под ними не было таким уж герцогским. Лицо дерзкого ребенка, чье очарование заключалось в том, что он сразу чувствовал себя па равных с вами, а вы — с ним.

— О, еще раз простите. Забыл представиться, — добавил его владелец. — О'Малли, Ши О'Малли, к вашим услугам.

На мгновение мир замер. Ши — это, должно быть, прозвище, хотя Майлс никогда его не употреблял. Он всегда называл брата «Дуг», и теперь первоначальный тупой шок сменился недоверием. Определенно Дуглас О'Малли, который «шевелился, только когда его подталкивали», и который «чувствовал себя, как рыба, вытащенная из воды», не мог так выглядеть. Она представляла его или книжным червем в очках, или полноватым и ленивым.

— А вы? — улыбаясь, напомнил Ши.

— Моя спутница — миссис Ли, — спокойно сказала она. — А я — Джоанна Дайкс.

— Миссис Ли. — Ши пожал руку Джесси. — Приятно познакомиться. Я как раз перемолвился словечком с Артом. Вы знакомы с… — Он упомянул имя знакомого Джона Ли, и Джесси кивнула, расплывшись в улыбке. Мгновением позже та же рука тепло обхватила руку Джоанны. — Рад вас видеть,