открытую дверь:
- Ну и как наши дела?..
- Уже почти все, Лилия Николаевна, - отвечал он. – Вот посмотрите: в ваш щиток я поставил отдельный автомат…- он открыл дверцу щитка. Тамбур был очень тесен, и Роберт ощутил на своих губах и щеке ее чуть прерывистое теплое дыхание. Преодолев приятное легкое головокружение от близости ее упругого и сильного тела, парень продолжил: - Когда вам нужен вентилятор, открываете дверцу, поднимаете рычажок… одним пальчиком – вот так! А потом… нажимаете вот эту кнопочку…- говоря свои наставления, электрик при этом проделывал все нужные действия. Раздался легкий щелчок, а затем – мягкое чуть слышное жужжание. Прошло несколько секунд, и воздух в помещении начал заметно свежеть. – Если вам не нужен вентилятор, производите все те же манипуляции, только в обратном порядке! – он широко улыбнулся. – Запомнили?..
- Запомнила! – в тон ему отвечала Лилия Николаевна и тоже улыбнулась. – Так вы закончили, как я понимаю?
- Практически да… Так, мелкие штришки остались… ну, и убрать тут за собой.
- Ой, как хорошо становится! – восторженно воскликнула хозяйка. - Просто чудесно.
Спасибо вам!
- Все для вас… прекрасная Лилия Николаевна!
- Роберт! – она снова ласково улыбнулась. – Я приготовила вам небольшой сюрприз. Я сейчас поднимусь, а вы тут заканчивайте, и оставайтесь здесь, пока я не позову вас… Хорошо?
- Хорошо, - Роберт расцвел от предвкушаемого удовольствия. – Очень мило…
Я обожаю сюрпризы, особенно от красивых женщин…
- Я скоро, - сказала Лилия Николаевна, уходя к лесенке.
Роберт принялся за небольшую уборку. На душе словно пели птицы, сердце прямо рвалось из груди, от вожделения подрагивали руки. Ему не терпелось обнять ее стройное, упругое тело, слиться с нею в страстном объятии… он вообще предпочитал зрелых женщин юным барышням, но Лилия Николаевна, кажется, превосходила его самые смелые ожидания. Он готов был на все, лишь бы скорее очутиться с нею в постели! И не нужны никакие сюрпризы, когда сердце изнывает, а сам-друг в штанах вздыбился совсем уже не на шутку! Как бы не испугать до времени даму-то…
- Роберт! – донесся издалека и сверху трепетный голос. – Поднимайтесь…
- Я иду! – отвечал он вне себя от радости, добавив тихонько – моя лапушка… Сейчас я сделаю тебе очень-очень приятно…
Он закрыл чемоданчик и приставил его к стене, решив, что заберет его утром. Сам же вышел в тамбур и, миновав крутой поворот, стал подниматься по железным ступенькам.
Он сразу понял, что она наверху, и с удивлением увидел, как она вдруг начала спускаться ему навстречу. Женщина была одета в черный облегающий костюм, по виду словно бы прорезиненный… Выглядело весьма оригинально, даже зротично… но ведь на лесенке не разойтись! Он застыл в недоумении, когда его лицо оказалось чуть выше ее колен, а в следующую секунду хозяйка с размаху ударила его тяжелой пустой бутылкой по макушке. Удар был таков, что зеленые осколки со звоном разлетелись во все стороны. Роберт мешком свалился с лестницы и распластался на холодном полу. Лилия Николаевна поспешно спустилась, перешагнула через поверженного и, ухватив его за голову, одним рывком втащила тело в бункер. Тяжелая стальная дверь захлопнулась…
…Очнулся он от жуткой боли: голова совершенно раскалывалась, и все плыло перед глазами, плечи надсадно ныли, а растянутые мышцы готовы были вот-вот лопнуть, как перетянутые струны. Роберт все же смог приподнять голову и скосить глаза. Сквозь мутно-розовую пелену, застилавшую взор, он увидел, что его руки разведены в стороны и вверх, будучи накрепко привязанными веревками к вделанным в стену стальным петлям. Сам он был обнажен по пояс, и при этом стоял на коленях – его голени были разведены в стороны, и он упирался копчиком в стену. Приподняться из такого положения было немыслимо – малейшее движение тотчас отдавалось неимоверной стреляющей болью и в ногах, и в предплечьях, и во всем теле…
- Я, наверное, должна извиниться перед вами, Роберт, - раздался над ним спокойный и уверенный голос, - ведь то, что с вами сейчас происходит, несколько отличается от того, что вы ожидали. Вместо плотских утех и постельных наслаждений – вот такое… Несколько неожиданно, правда? Но я должна заметить: это только вы виноваты в том, что случилось с вами.
- Что вы…- Роберт с трудом разлепил спекшиеся губы.Каждое движение челюстями отдавалось оглушительной болью в голове. – Что вы делаете?...
- Преподаю вам урок, - жестко ответила Лилия Николаевна. – Это последний в вашей жизни урок, поэтому предлагаю вам усвоить его хорошенько. Поверьте, от этого зависит очень многое.
Она стояла над ним, облаченная в черный прорезиненный костюм, уперев руки в крутые бедра, и, чуть наклонив голову, наблюдала за его жалкими попытками приподняться над полом. Малейшая попытка привстать хоть на пару сантиметров, завершалась в две секунды нестерпимой болью в вывернутых коленях, и он с мучительным стоном падал снова.
- Перестаньте дергаться, Роберт, - благодушно заметила Гончарова. – Во-первых, это бесполезно.Во-вторых, вы становитесь похожи на раздавленного червя. Лучше поберегите силы, чтобы лучше усвоить тот урок, что я взяла на себя труд вам преподать…
- Ты ненормальная?! – с хрипом выдохнул он из разрываемой болью груди. – Развяжи меня,тварь! Немедленно… Я все равно освобожусь, и тогда…- он мучительно взвыл от новой волны накатившей боли.
- Что тогда? – Гончарова наклонилась к нему. – И что вы сделаете? Какая глупость…
Впрочем, я сразу поняла, что самомнение у вас явно завышено. Не обольщайтесь понапрасну: даже если бы вы были свободны, я без особого труда разделалась бы с вами. А в вашем положении…- она смерила его презрительно-отрешенным взглядом, будто это и не она вовсе сделала с ним такое, - ершиться совсем уж глупо. Неужели непонятно, что я безмерно сильнее вас, и могу сделать с вами все, что мне только вздумается… Никто и ничто не сможет мне в этом помешать, разве не ясно?
- Гадина… Ты е…нутая на всю голову! Тебя…- он снова взвыл от боли, когда она схватила его за волосы и заломила ему голову назад с такой дикой силой, что едва не порвала шейные мышцы.
- Послушай, Роберт, - сказала она спокойно, - если хочешь на «ты», давай перейдем на «ты», все равно тебе осталось немного. Однако не советую тебе бесить меня. Я тебя убью в любом случае, но ты ведь можешь умереть быстро, а можешь погибать медленно в долгих мучениях. Тебе повезло, Роберт: я не получаю наслаждения от страданий своей жертвы, для меня важно совсем другое. Но если ты будешь меня оскорблять, я рассержусь и стану убивать тебя часами и сутками напролет! Я могу быть неутомимой, Роберт! Запомни это – ведь только от моей прихоти зависит, как скоро ты умрешь. Ты меня понял?
Он молчал, только хрипло дышал в ответ.
- Не слышу?! – прикрикнула Гончарова.
- Понял…
- Вот и хорошо, - сказала хозяйка таким тоном, будто речь шла о марке вина, которое предлагалось к столу. - Тогда начнем… Или продолжим, как тебе будет угодно.
Гончарова взяла за стальную дужку большую деревянную бадью, доверху наполненную водой, и без особых видимых усилий поднесла ее к привязанному пленнику так, чтобы его голова повисла над водной поверхностью. Затем дама подошла к Роберту вплотную и, закинув ногу, плотно уселась ему на загривок. Роберт взвыл от натуги и жестокой боли во всех суставах и мышцах. Теперь его голова торчала у нее между бедер, а разведенные в стороны и вверх руки имитировали крылья. В таком положении молодой человек напоминал диковинную птицу, собиравшуюся взлететь вместе с оседлавшим ее наездником. Лилия Николаевна взяла в обе свои крупные ладони его голову и начала вертеть ею так и этак, словно у ее пленника вообще не было шеи. Из горла несчастного временами вырывался сдавленный хрип, он уже не мог произнести ни слова, и только иногда мучительно стонал. Иногда крупная и мощная наездница с силой давила его своим задом и сдавливала его голову могучими бедрами, и тогда воздух с присвистом вырывался из его легких, и становилось слышно, как хрустят его суставы и кости…
- Интересно, сколько ты выдержишь в таком положении, Роберт? – спросила она, склоняясь над его задранным кверху лицом. – Час хотя бы выдержишь? Вряд ли… А мне еще надо немного вразумить тебя. Ты
