Под волшебные и чарующие звуки Пушкинского вальса Лилия Николаевна написала адрес на конверте ( тоже до востребования) и, вложив туда письмо, запечатала его. Затем бережно убрала письмо в сумочку, собираясь отправить его завтра по пути на работу. И – с сожалением нажала кнопку магнитофона: Пушкинский вальс она могла слушать бесконечно, однако пора было отдыхать…
Но заснуть она не могла долго. Мелодия Прокофьева будто бы не желала оставлять ее. Лилия Николаевна лежала среди ночного полумрака в своей постели и улыбалась… Когда же она впадала в сладостно-дремотное забытье, ей снилось, как она танцует вальс в огромном зале, полном сияющих свечей, и как она кружит по мраморному полу в паре с Владиславом Георгиевичем, облаченным в черный парадный фрак. А вокруг, по периметру зала, стоят люди, люди, люди – элегантные дамы и благородные господа, и все смотрят на них, восторженно наблюдают за ними, ибо они – Лилия Николаевна и Владислав Георгиевич – здесь, в этом зале, самая красивая пара…
Завершая последний тур вальса, Лилия Николаевна вдруг увлекает своего партнера в какую-то боковую комнату, высокая резная дверь сама собой захлопывается за ними; они остаются вдвоем посреди этой комнаты, и Лилия Николаевна ставит Владислава Георгиевича перед собой на колени, обеими руками властно берет его за голову, сдавливает ее в ладонях, как спелый плод… В его глазах – ужас, недоумение и – безграничное обожание! Она смотрит в его глаза, а ее длинные крупные ногти впиваются ему в голову, в лицо, виски, подбородок…Он просит ее остановиться,он страстно умоляет ее о пощаде… но она будто не слышит его! Кровь уже струится по его лицу, шее, капает на белоснежное жабо, на черный фрак, на сверкающий пол…Владислав Георгиевич сползает все ниже и ниже, и его окровавленное лицо оставляет прерывистые следы на ее роскошном платье… Лилия Николаевна склоняется над ним все ниже и ниже, будто наблюдая за его агонией. Последнее, что она видит – это его руки, судорожно подергивающие цепенеющими пальцами по гладкому полу – прямо вокруг ее высоких изящных каблуков. Лилия Николаевна не в силах сдерживаться дольше и сладострастно кричит от сумасшедшего и ошеломляющего наслаждения…
…Проснулась она поздно – ну так на работу все равно ехать к двум часам. Вполне обычный будний день, и все как обычно. Кроме одного: ей сегодня необходимо отправить письмо! Это будет главное событие наступившего дня…
Лилия Николаевна не просто бросила письмо в ящик. Она вновь заехала на почтамт, вошла в зал на первом этаже и бережно опустила конверт в огромный ящик с государственным гербом, стоявший у стены. Почему-то он внушал ей особое доверие, и теперь она не сомневалась, что ее письмо до адресата непременно дойдет. А потом со спокойной душой поехала на работу…
После этого Лилия Николаевна стала ждать ответного послания от Владислава Георгиевича. Но проходили недели, месяцы, а письма так и не было. Владислав Георгиевич словно бы испугался чего-то и затаился. И на Новый год не было от него поздравления.
Лилия Николаевна приходила на почтамт раз в две недели, с замиранием сердца подходила к окошку и робко спрашивала сотрудниц – нет ли письма для Гончаровой. И ответ был всегда один и тот же: « Для Вас ничего нет…» А однажды произошел вообще вопиющий случай: в ответ на ее вопрос женщина, порывшись в ящике, объявила, что письмо для нее есть, но через несколько секунд выяснилось, что оно предназначено не ей, а совершенно другой Гончаровой. Никогда еще Лилия Николаевна не испытывала столь жгучей ненависти к незнакомой женщине, носящей такую же фамилию, как и она… С ней чуть было не случилась истерика.
Однако после этого маленького недоразумения Лилия Николаевна стала наведываться на почту не чаще раза в месяц. Прошла зима, наступило Восьмое марта… И снова ничего. Ее столичный поклонник продолжал хранить глухое молчание. Тогда, здраво оценив ситуацию, Лилия Николаевна рассудила, что по всей видимости, никаких писем от Владислава Георгиевича ожидать не стоит - так же, как не следует ждать и приезда его самого. Было бы, чему удивляться – обычная история. И она постепенно успокоилась…
Весна была довольно ранней и весьма бурной – уже в половине апреля снег сошел полностью в не только в городе, но и в окружающих лесах. А к концу месяца, дней за десять до майских праздников, установилась теплая и ласковая погода. И как-то раз госпожа Гончарова задержалась на рабочем месте часа на два – скопилось много канцелярской работы, сделать которую надо было срочно…
Выходила она из библиотеки поздно, когда уже стемнело. В комнатке охраны сидел бывший полковник Алексей Васильевич.
- Снова полуночничаете, - добродушно проворчал он. – Да, Лилия Николаевна…вы неисправимы.
- Ну, Алексей Васильевич! – улыбнулась старший библиотекарь, кладя на стойку ключи, - помнится, я вам обещала не сидеть до полуночи. А сейчас – время просто детское…
Она принялась расписываться в журнале, а он смотрел на нее необычайно добрыми глазами. Потом вдруг нажал кнопочку магнитофона, и тотчас полилась волшебная мелодия. Лилия Николаевна подняла голову и подарила старому полковнику одну из самых очаровательных улыбок, какие только женщина может подарить мужчине.
- Пушкинский вальс, - улыбнулся Алексей Васильевич. – Ваш любимый…
- Да…- только и прошептала она.
В пустом холле Дворца тихая мелодия звучала мягко, грустно и словно бы как-то одиноко. И от этого она становилась еще более волнующей.
- Спасибо вам, - сказала Лилия Николаевна.
- Помилуйте, да за что?
- За все. И за ту запись вальса, что вы сделали для меня… И за столь трогательное внимание…
- Это вам спасибо. Всегда так приятно видеть вас. Вы сегодня на машине?
- Да…
- Ну и слава Богу…
Лилия Николаевна направилась к выходу и, задержавшись у дверей, помахала охраннику рукой. Полковник с улыбкой кивнул ей в ответ и снова нажал кнопку. Сразу наступила тишина.
Госпожа Гончарова вышла на крыльцо и направилась на стоянку. Подойдя к машине, она достала ключи и уже собралась отпереть дверцу, как вдруг за спиной ее раздался женский приглушенный голос:
- Лилия Николаевна…
Женщина невольно вздрогнула и быстро обернулась. В свете уличного фонаря она увидела перед собой высокую девичью фигуру с длинными распущенными волосами, одетую в короткую курточку, джинсы с дырками на коленях и в полусапожках на тонких каблуках.
- Да?..- вопросительно отозвалась она, вглядываясь в нежданную гостью. И вдруг замерла в изумлени и негодовании: то была Ленка Пучкова собственной персоной!
Лилия Николаевна сразу же напряглась как струна. С того момента, как Ленка устроила ей безобразнейшую сцену в читательском зале, прошло уже десять месяцев. Но старший библиотекарь помнила все так, будто это случилось вчера. Хорошо помнила она и нечто другое – то, о чем нерадивая и скандальная читательница не могла увидеть в своем самом страшном сне.
За минувшие месяцы они виделись несколько раз и только в библиотеке. Первые три месяца после скандала Пучкова была лишена права посещать Дворец вообще, но когда запрет был снят, она очень скоро объявилась в библиотеке. Приходила она всегда в сопровождении тех же подружек – Тони и Вики. На рожон больше не лезла, а садилась в сторонке и либо начинала болтать по телефону, не потрудившись спросить на то разрешения, либо, когда появлялась Лилия Николаевна, пристально созерцала ее издевательским взглядом, иногда позволяя себе двусмысленные реплики. Со стороны такое поведение особого внимания не привлекало, однако на нервы госпоже Гончаровой действовало изрядно, и той требовалось все ее самообладание, чтобы не сорваться и не ответить на Ленкины провокации. Но вот так, в одиночку, на улице, да еще в довольно поздний час, Ленка к ней никогда не приближалась. Поэтому Лилия Николаевна всячески сконцентрировалась, как это бывает с человеком перед лицом субъекта, от которого можно ожидать любой гадости и подлости.
- В чем дело? – спросила она ледяным тоном.
- Вижу, вы меня узнали…- с некоторой робостью сказала Лена.
