Неудивительно, что при таком ходе развития событий мы получили немало неприятных и неожиданных явлений в жизни общества: специфическую и быстро растущую преступность, банкротства и финансовые махинации, резкое расслоение общества по уровню жизни, обнищание значительной части населения и т. д. Многого можно было бы избежать при более профессиональном и осторожном проведении реформ; политика социального выравнивания, социальной сбалансированности и защиты людей, пострадавших в ходе реформ, не имеет альтернативы в посткоммунистическом обществе.
Сегодня в России никто, кроме небольшой прослойки ортодоксальных приверженцев коммунизма (своеобразных коммунистических фундаменталистов), не хочет возврата прежней, коммунистической системы. Но есть немало охотников среди множества политических партий и движений использовать просоциалистические настроения и ностальгию по прежней, хотя и несвободной и небогатой, однако относительно спокойной жизни.
На предстоящих парламентских и президентских выборах в России победит не тот, кто будет ратовать за абстрактные идеалы демократии и рыночной экономики, а тот, кто предложит избирателям конкретную программу улучшения жизни. Чем конкретнее и реалистичнее будет эта программа, тем больше шансов на победу в избирательном марафоне.
В период крушения коммунистической системы – этот период можно назвать романтическим в борьбе за построение демократии в России – люди были покорены неожиданно открывшейся свободой и новыми идеями демократии, рыночной экономики, критикой коммунистической партократии и системы привилегий и т. д. Все это в прошлом!
Суровая реальность рыночных реформ переключила интересы большинства населения с глобальных вопросов об устройстве государственной и общественной жизни на устройство личных дел и на достижение собственного благополучия. И на это бессмысленно сетовать, так как такое положение является закономерным результатом реформ.
Настроение общества быстро меняется, и это необходимо учитывать в борьбе за продолжение реформ и демократическое обновление России.
Глава 7
Михаил Горбачев вошел в мировую историю как человек, положивший конец холодной войне и сделавший возможным объединение Германии и снос Берлинской стены. С его именем связано также прекращение войны и вывод советских войск из Афганистана, распад социалистического лагеря и Варшавского военно-политического договора. Уже одного этого перечня более чем достаточно, для того чтобы считать М. Горбачева одной из наиболее ярких политических фигур последней четверти двадцатого столетия. Но если прибавить к этому крушение коммунистического режима и прекращение существования Советского Союза, первым и последним президентом которого он был, то станет понятно, почему и сегодня (спустя четыре года после его отрешения от власти) в мировой прессе продолжают обсуждаться вопросы: мог ли Горбачев сохранить власть в 1991 году и может ли он снова вернуться в политическую жизнь в качестве Президента России?
Если сравнивать М. Горбачева с его предшественниками на посту Генерального секретаря ЦК КПСС, такими, как Брежнев, Черненко или Андропов, то его превосходство очевидно. Единственное, в чем он уступал им – в осознании того, какой необъятной властью обладает Генеральный секретарь ЦК КПСС. Именно поэтому, а может быть в силу особенностей своего характера, он так и не научился этой властью пользоваться. Но справедливости ради нужно сказать, что этот недостаток Горбачева вполне компенсировался его женой – Раисой Максимовной, которая прекрасно знала цену власти и пользовалась ею в полном объеме.
Популярность Горбачева среди населения в Советском Союзе и во всем мире росла стремительно. Поначалу новый Генеральный секретарь говорил примерно то же, что и его предшественники: о необходимости идти ленинским путем к построению коммунизма, об опасности империализма и т. д. и т. п. Новым было то, как он это говорил! Мы впервые услышали выступления, не читаемые по бумажке, а произносимые свободно и без видимого напряжения.
Контраст со всеми предшественниками и собственным окружением Горбачева был столь велик, что поначалу для роста его популярности не имело значения, что он говорит. А затем появились и неизвестные ранее понятия и слова: 'перестройка', 'ускорение', 'человеческий фактор', 'новое мышление'. Все скорее почувствовали, чем поняли, – грядут перемены.
Перед Горбачевым, когда он достиг вершины власти, сразу же возникла необходимость тяжелого выбора: страна находилась в длительной и глубокой стагнации (застое), затронувшей все стороны жизни общества, но особенно тяжело поразившей экономику. Экономика продолжала еще функционировать только потому, что страна получала нефтедоллары, а также потому, что население, которое ничего не могло купить из-за отсутствия товаров, относило большую часть получаемых денег в сберкассы, откуда они тут же изымались государством и бездарно тратились на поддержание военной мощи, войну в Афганистане, помощь другим компартиям, поддержку националистических режимов и т. д.
В этих условиях были только две возможности: первая – продолжать прежнюю политику, закручивая гайки, и усиливать репрессии, как это попытался сделать Андропов, или вторая – пойти по пути реформирования экономики и общества в целом, не очень представляя, чем все это может закончиться.
Горбачев выбрал второе, т. е. сделал исторический выбор в пользу реформ, в пользу создания другого общества, чем то в котором мы жили. Этот выбор определил все остальное. Очевидно, что если бы в апреле 1985 года в борьбе за кресло генсека победил один из его соперников – ленинградский секретарь романов или московский секретарь Гришин, – то выбор был бы иным, со всеми вытекающими отсюда последствиями, и прежде всего с катастрофическим ростом научного, технического и производственного отставания нашей страны от развитых стран.
Те, кто сегодня проклинает Горбачева и обвиняет его во всех смертных грехах, так и не поняли главного: он сделал правильный исторический выбор в пользу перемен, в пользу реформ. Другое дело, как он действовал потом и осуществлял эти реформы.
Попытки реформирования экономики предпринимались в Советском Союзе и раньше, но безуспешно. Наиболее серьезная попытка либерализации плановой экономики была предпринята в начале 70-х годов (реформы Косыгина-Либермана), но, встретив сопротивление партийной номенклатуры, реформы были вскоре свернуты.
Это еще раз показало невозможность постепенного реформирования (либерализации) экономической и политической системы при сохранении абсолютного господства партии в политической сфере, а государства в сфере экономики. Сама жизнь показала, что в нашей стране китайский (дэнсяопиновский) вариант экономических реформ – с развитием частного предпринимательства в ограниченной сфере – просто не проходит. Поэтому те, кто сегодня сетует, что мы пошли по другому пути, расписывая достоинства китайских реформ, с сохранением однопартийной системы и руководящей роли компартии, – просто выдают желаемое за действительное.
К моменту избрания Горбачева генсеком необходимость перемен ощущалась всеми. Речи и действия
