все сошлось на Шеварднадзе, единственном грузине, отвечающем сегодня этим требованиям.
Смею, однако, заметить, что, на мой взгляд, готовя себя к самому худшему и имея достаточную информацию о происходящем в Грузии, Шеварднадзе столкнулся с ситуацией, оказавшейся гораздо труднее, запутаннее и трагичнее, чем можно было предположить.
Я могу так думать и говорить, потому что сам в свое время оказался в сходной ситуации, когда весной 1990 г. после настоятельных просьб депутатского корпуса Ленинграда дал согласие баллотироваться на пост председателя Ленсовета. Победив на выборах в марте 1990 г., ленинградские демократы, разделенные различиями во взглядах и политической путаницей в головах, а также неумением договориться, никак не могли выбрать себе лидеров. Месяц шел за месяцем, от Совета требовалось принятие принципиальных решений, но он, раздражая горожан многословием и пустопорожними спорами, никак не мог избрать себе председателя. Претендентов было много, но никто не мог собрать необходимое количество голосов.
И вот тогда депутаты вспомнили обо мне, не связанном ни с одной из политических группировок в городе, работавшем тогда в Верховном Совете СССР и полностью занятым подготовкой новых законодательных актов. Инициаторам приглашения меня казалось, что они нашли идеальный вариант, человека известного, авторитетного и не имеющего за собой опоры на какую-либо политическую партию. Значит, рассудили они, такой человек больше всего подходит для роли свадебного генерала. А реальная власть останется в их руках, и они смогут ею распорядиться с большей легкостью, чем если бы кто-нибудь из них занял это место.
Последующие события очень скоро показали депутатам, как жестоко они ошиблись, так как роль свадебного генерала менее всего устраивала меня.
Я, конечно, не сравниваю условия Ленинграда 90-го года с Грузией начала 92-го года, но думаю, что многие лидеры оппозиции, объединенные безысходностью ситуации, также рассчитывали на использование Шеварднадзе в роли свадебного генерала. И также глубоко ошиблись.
Думаю, что впереди у Грузии и ее руководства немало жестоких испытаний. Сегодня еще никто не сможет дать точного прогноза развития событий, но в одном я уверен: возвращение Шеварднадзе в Грузию – это акт самопожертвования, и это последний шанс для Грузии удержаться в рамках цивилизованного демократического процесса преобразований, не скатиться в хаос безвластия, насилия, борьбы клановых и мафиозных группировок.
Достаточно вспомнить о событиях в Южной Осетии, когда с таким трудом наращиваемая тонкая пленка здоровой кожи на больном теле взаимоотношений Грузии и Южной Осетии каждый раз разрывается, и рана снова начинает кровоточить, принося новую боль и страдания, вызванные своеволием и умыслом отдельных политических лидеров и группировок, превыше всего ставящих свои собственные цели и не желающих считаться ни с интересами своего собственного народа, ни с интересами других людей.
С момента, когда Шеварднадзе вернулся в Грузию и возглавил Государственный Совет, я не встречался с ним, а мог лишь наблюдать по телевизору, как следы усталости и переживаний за происходящее в республике все яснее проглядывают в лице этого человека. То, что он делает сегодня в Грузии, это, по- видимому, единственно возможный выход из того разгула анархии и хаоса, в который ввергли республику Гамсахурдиа и его сторонники.
Храни Бог этого человека и его страну, во имя которой он оставил спокойную жизнь, почетное и безбедное существование и взял на свои плечи ответственность за все происходящее в такое время, когда, засыпая, никто не
может предсказать, что его ожидает утром на следующий день.
…Грузия преподнесла нам всем урок политического мужества и политического фарса. Ведь именно она дала миру президента из диссидентов, который в борьбе с внутренними и внешними врагами потерял не только свой пост, но и свое достоинство. Он обязан был во имя своего народа, чтобы не допустить братоубийственной борьбы, пожертвовать и президентством, и свободой, и даже, если такова судьба, своей жизнью. Не понял, не пожертвовал…
В результате потерял людей сам и оказался потерянным для людей.
Именно так и произошло со Звиадом Гамсахурдиа. 'Не взять то, что даровано небом, значит наказать себя. Не действовать, когда приходит время, значит
себя погубить!' – говорится в старинной китайской пословице.
Удивительно, как хорошо накладывается смысл ее первой части на Гамсахурдиа, а второй – на Шеварднадзе.
В январские дни 1992 года в Грузии произошел переворот. Были свергнуты законно избранный президент и правительство, распущен парламент и приостановлено действие Конституции. В условиях политической и экономической нестабильности, когда идет процесс резкого изменения структуры общества, сопровождаемый борьбой за власть, подобный переворот – явление не столь редкое. Достаточно вспомнить калейдоскоп переворотов в латиноамериканских странах. Но нам крайне опасно перенимать этот опыт, чреватый братоубийственной борьбой и жертвами.
При переходе от тоталитарного режима к демократическому обществу всегда существует соблазн силового варианта – так привычнее и быстрее. И многие уже готовы поступиться только-только завоеванной свободой ради обретения привычного образа жизни и ценных указаний власть предержащих, которые вроде знают, что и как должно делаться. Соблазн велик, ибо велико и испытание! Не дай Бог поддаться искушению и пожертвовать демократией со всеми ее видимыми недостатками во имя спокойствия.
Пример Гамсахурдиа показывает, как быстро может быть пройден путь от демократии к фашизму (обратная дорога куда длиннее и мучительнее), когда народ вынужден прибегать к необходимой обороне, идти против власти, вступившей на путь преступлений против него.
'Когда длинный ряд злоупотреблений и узурпации обнаруживает намеренье предать народ во власть неограниченного деспотизма, то он не только имеет право, но и обязан свергнуть такое правительство и на будущее время вверить свою безопасность более надежной охране (п. Декларации независимости Соединенных Штатов Америки от 4 июля 1776 года). Народу всегда дорого обходится обращение к этому своему изначальному и естественному праву. Но куда дороже ему приходится платить, если он этим правом во время не воспользовался.
ГЛАВА 8
Кровь на Тбилисской площади была такого же цвета, как и на Дворцовой
Выдающийся советский историк М. И. Покровский, погибший в годы сталинских репрессий, говорил, что 'история – это политика, опрокинутая в прошлое'. Но и политика – это история, опрокинутая в будущее. В политике, как нигде, важно помнить об уроках, извлекать опыт и учиться на ошибках прошлого.
Горестные события воскресного утра 9 апреля 1989 года в Тбилиси, которые потрясли сердца советских людей, – это уже наша история, такая же, как 9 января 1905 года, Ленский расстрел 1912 года и другие не менее трагические страницы из жизни народа. Но история – не застывшая, не отлитая в бронзовые формы исторических исследований и концепций, а скорее открытая кровоточащая рана. И здесь еще извлекать и извлекать уроки, ведь не наказаны виновные, не зажили раны.
И если фактическая сторона событий описана уже довольно подробно, то проанализировать, оценить и сделать необходимые выводы из происшедшего – это работа, которая, но существу, вся еще впереди.
Необходимо избежать, однако, соблазна упрощенных прямолинейных аналогий между тбилисскими
