событиями и, например, событиями Кровавого воскресенья 1905 года. А сопоставления напрашиваются сами собой: и здесь и там революционная ситуация; и здесь и там воскресное утро и даже числа совпадают. Но можно ли из этих совпадений извлечь полезную мысль, если люди уже не те, и времена другие?
И все-таки история учит, пусть даже мы и нерадивые ученики. Открываю серьезное историческое исследование 'Кризис самодержавия в России', написанное группой ленинградских ученых, и обнаруживаю удивительные совпадения в механизме принятия решения о пресечении демонстрации 9 января 1905 года в Петербурге и митинга 9 апреля 1989 года в Тбилиси.
Как я уже писал, тбилисской трагедии предшествовали два состоявшихся в ЦК КПСС (7 и 8 апреля) совещания руководящих партийных и государственных деятелей. Решение о направлении войск было принято не каким-то конституционным государственным органом, а группой не уполномоченных на это, хотя и высокопоставленных должностных лиц, ход совещания не протоколировался, принятые решения документально не фиксировались.
В связи с этим возникла прямая аналогия с теми двумя совещаниями, которые предшествовали Кровавому воскресенью 9 января 1905 года. Они состоялись 7 и 8 января у министра внутренних дел князя П. Д. Святополк-Мирского, в них участвовали высшие полицейские и военные чины по случайному выбору, а не в силу какого-либо правового регламента. Никаких документальных следов о работе совещаний тоже не осталось.
Это было, что называется, 'говоренье' (по современной терминологии – рабочее совещание), на котором 'в домашнем порядке', вопреки закону (ведь существовал Совет министров, который мог собирать только царь), было принято решение, сыгравшее столь важную роль в дальнейшем развитии событий.
Если бы вопрос тогда решался на заседании правительства, то должен был составляться журнал или мемория о принятом решении за подписями всех министров. Одобренная царем мемория приобретала силу закона. Но без всего этого обошлись, и результат известен.
Какие же выводы напрашиваются при сопоставлении указанных событий? Кровавые расправы с собственным населением – всегда следствие неконституционной деятельности государственной власти и ее неустойчивости. Дело здесь даже не столько в том, что такие акты являются порождением злой воли или политического недомыслия тирана, самодержца, высокопоставленного партийного функционера. Скорее, они – объективный результат функционирования военно-полицейского аппарата в условиях неправового государства, независимо от субъективных намерений правителей и сановников.
Сегодня мы делаем первые шаги на пути к созданию правового государства, закладываем основы новой экономической и политической системы. Поэтому так важно полнее осмыслить тбилисскую трагедию и создать необходимые государственно-правовые механизмы, которые бы исключили возможность повторения подобных событий.
В первую очередь речь идет о создании такого механизма государственной власти, в котором система сдерживаний и противовесов не допускала бы перерождения власти в деспотический или тоталитарный режим. Умерить своеволие власти, не дать ей набрать ту 'критическую массу', за которой возникает неконтролируемая обществом реакция преобразования демократических институтов власти в авторитарные, а затем и деспотические структуры. Мировой опыт развития демократической власти учит, что единственным эффективным противоядием против перерождения государственной власти во имя народа во власть, обращенную против него, является формирование правового государства. А основа его – приоритет прав и свобод человека, неизменных и неотъемлемых от его личности. Не дарованных милостью монарха, а от рождения и лишь закрепляемых и охраняемых законом. В механизме государственной власти, пожалуй, это принцип разделения властей, принцип верховенства закона о возможности каждому защищать свои права путем обращения в независимый от других государственных структур суд.
Демократически сформированная власть не гарантирована от попыток ее устранения силой, от ожесточенной борьбы со стороны оппозиции. Поэтому так нужно иметь отработанные государственно- правовые механизмы принятия решений об использовании силы, в частности, армии, как внутри страны, так и за рубежом. Они должны быть закреплены в Конституции и законах об основаниях и порядке введения осадного (военного) положения и чрезвычайного (на случаи стихийных бедствий и внутренних беспорядков).
При этом под страхом уголовного преследования следует исключить саму возможность принятия решений об использовании армии или других вооруженных формирований отдельными должностными лицами или с помощью партийного механизма. Необходим общий законодательный запрет на использование армии для разрешения внутриполитических, этнических и территориальных конфликтов и столкновений.
Право принятия таких решений должно принадлежать только высшим органам государственной власти: президенту и правительству, а осуществляться только под контролем парламента.
После апрельских событий 1989 года в военных и партийных кругах страны широкое хождение получил термин 'тбилисский синдром'. Каждый раз при возникновении в том или ином регионе массовых беспорядков на межнациональной или другой основе представители власти неизменно ссылались в оправдание своего бездействия, своего неумения обеспечить защиту безопасности граждан и их имущества на 'тбилисский синдром'.
Трудно сказать, чего больше в подобных ссылках – стремления оправдаться и переложить ответственность на других или задним числом доказать правильность действий партийных органов и военного руководства. Ясно одно: это далеко не безобидные, а главное, искажающие истину рассуждения.
В период крутых перемен в жизни общества перед властью, перед государством особенно остро встает проблема выбора средств реагирования на нормальные проявления политической активности народа, включая мирные антиправительственные выступления, но с другой стороны, это могут быть и массовые беспорядки, ставящие под угрозу жизнь и безопасность граждан и общества. И если в первом случае достаточно ограничиться лишь средствами для поддержания необходимого общественного порядка, то во втором – вовремя и решительно употребить всю силу государственной власти (включая и военную) для пресечения противоправных действий.
Тбилисские события и реакция на них части общества показали, помимо всего, насколько за десятилетия сталинизма глубоко укоренились в нашем общественном сознании антигуманные представления о безусловном приоритете ложно понимаемых государственных интересов над общечеловеческими ценностями. Мирная демонстрация с антиправительственными лозунгами воспринимается многими нашими согражданами как более серьезное посягательство на общественный порядок и нравственность, чем ее насильственный разгон, повлекший смерть невинных людей. Кстати сказать, общественное мнение России в январе 1905 года куда более единодушно и решительно осудило события Кровавого воскресенья, чем наше общественное мнение (если судить по публикациям в печати, по выступлениям радио и телевидения) в апреле 1989 года отреагировало на события в Тбилиси.
Главный урок, который мы все можем и должны сделать из тбилисских событий, состоит, на мой взгляд, в том, что как общество мы должны проникнуться убеждением: высшим государственным интересом является защита жизни, здоровья и достоинства всех его граждан, включая и тех, кто резко критикует находящееся у власти правительство и требует его отставки. Обществу необходимо усвоить простую истину – только за слова, призывы и лозунги (даже самые резкие) нельзя убивать!
Поэтому нельзя сравнивать или ставить на одну доску события в Тбилиси и, например, в Сумгаите, Новом Узене, Баку, Душанбе, где пролилась кровь в межнациональных столкновениях.
Так же недопустимо (если не преступно!) объяснять нерешительность действий власти и сил по поддержанию порядка в Фергане или Баку, где распоясавшиеся и поощряемые безнаказанностью вооруженные экстремисты глумились над населением, ссылками на 'тбилисский синдром', реакцией на критику со стороны общественности их действий 9 апреля 1989 года.
Наряду с государственно-правовым закреплением механизма принятия решений в чрезвычайных ситуациях нужен механизм ответственности за текущие политические и государственные решения, тем более – за преступления против человечества и собственного народа. Такого механизма на сегодня нет. Есть, конечно, соответствующие статьи Уголовного кодекса за совершение должностных преступлений, но есть и многолетняя практика безнаказанности, увода от ответственности партийных и государственных
