— Если б ты знал… — Опершись на лыжи, солдат хотел поведать свою одиссею.
— Чего там… — прервал его часовой. — Командир приказал снять дозоры из-за сильного мороза. Остались только пикеты… Знаешь, ведь температура почти тридцать пять градусов. Тебя ждали с машиной на месте встречи, а ты не пришел! Видно, чуть-чуть разминулись…
Йозеф Семерак
Регулировщик
Стоял трескучий мороз. Этот день Власта Буриан с полным основанием назвал бы лютым. Небо напоминало только что побеленный свод, а на шоссе образовались неподражаемые разводы, напоминавшие географическую карту. И хотя солнце кончиками лучей касалось холодной земли, оно еще не в силах было дать ей столько света и тепла, чтобы местность приобрела более уютный вид.
Снега было немного. Только на северной стороне кое-где остались белые сугробы.
Около полудня я, командир роты, вел свое подразделение. В бронетранспортере я чувствовал себя как дома. Колонна шла отработанным маршем, спокойно и с заданной скоростью. С водителем Йиркой Палой у меня были добрые отношения. Он ездил со мной вот уже второй год.
— Товарищ надпоручик, куда теперь? Налево, направо? — прервал он мои мысли.
— Один момент!
— Сейчас будем на перекрестке. Замедлить ход?
— Да, я взгляну в карту. — И тут же добавил: — Налево! Ты что, не видишь регулировщика?
— Вижу, но даже в войну встречались лжерегулировщики.
— Ладно, лишнего не придумывай, мы не на войне. Скажи лучше, кто там стоит? Ты знаешь этого парня?
— Знаю, он из первой роты. Кажется, его зовут Франта. Это тихий, честный парень.
— Как ты? Или, может, лучше?
Мы оба засмеялись, прекрасно понимая друг друга.
— Видите ли, товарищ надпоручик, он — действительно хороший парень. Представьте только, сколько времени он уже тут торчит и сколько еще будет торчать, пока не пройдут все роты и штаб? — Водитель плавно перешел на третью скорость и мягко взял небольшой подъем.
— Это правда, — согласился я. — Работа ответственная.
— Я читал в одной книге, — продолжал Йиржи, что во время второй мировой войны регулировщикам приходилось, бывало, стоять на перекрестках и переправах по нескольку дней и ночей, причем эти функции выполняли порой и женщины. И делали это отлично…
Мы уже приближались к месту новой дислокации части. Через минуту Йиржи выключит мотор и пойдет отдыхать, а мне надо еще посмотреть, как доехала рота.
— На сегодня хватит. Отдыхай.
Опустевший перекресток — как черный асфальтовый крест.
— Бесконечный день, — вздохнул регулировщик Франтишек Кмент и подумал: «Куда запропастилась машина-подборщик? Или они меня не заметили?..»
Кмент, опершись на ограждение тротуара, всматривался в трехсотметровый участок шоссе, откуда должна была появиться долгожданная машина. Темнело. Автомобили включали фары. Временами дорогу пересекали одинокие прохожие. Время тянулось медленно.
— Не может быть, чтобы обо мне забыли! Ведь я с места не сошел! — Кмент мысленно возвращался к потокам машин и бронетранспортеров, перебирал в памяти роту за ротой, вспоминал знакомые лица за рулем и тщетно пытался припомнить, не видел ли он среди них товарища Гонзу в машине-подборщике. — Нет, Гонза определенно не проезжал!
Напротив закрылась пивная. Вышедшие из нее мужчины начали подсмеиваться над ним:
— Пошли с нами! Плюнь на это! Замерзнешь ведь!
Ночью мороз стал крепчать. Холод пробирал до костей. Не спасали ни теплое белье, ни теплая обувь. Кмент бегал возле перекрестка, прыгал через ограждение, приседал, притопывал, хлопал рукавицами… Скорее бы уж наступило утро!
И вдруг — автомашина! Издали было видно, как она притормаживала. Остановилась. Ура-а-а-а!
Но это оказалась машина, развозившая молоко.
— Эй, чего тут киснешь? — крикнули ему водитель и грузчик и подали бутылку молока: — На, возьми. Только это не ром…
Потом возле него остановились пекари. Он с аппетитом закусил душистым рогаликом. Никогда в жизни не ел такого вкусного!
А вот уж и утро. Дети пошли в школу.
Учение закончилось.
— Товарищ надпоручик, — прибежал ко мне запыхавшийся связной, — началось построение для подведения итогов учения. Все подразделения строятся на холме перед штабной машиной.
Я отдал приказ «Закончить работы и строиться!» и стал наблюдать за тем, что делалось вокруг. Невольно бросилось в глаза, что в первой роте началась какая-то беготня. Я не удержался и пошел туда.
— Что, у тебя солдат прибыло, что ли? — шутливо спросил я, толкнув командира. Но тому было не до шуток.
— Отстань, Йозеф… Не сносить мне головы, если я не найду одного солдата. Регулировщика.
— Франтишека? — выпалил я наугад.
— Ты знаешь о нем?
— Нет, не знаю. Как зовут этого солдата?
— Франтишек Кмент, рядовой.
— Подожди, я спрошу, — сказал я и побежал к своей роте. — Рядовой Пала, ко мне!
— Есть! — услышал я знакомый голос своего водителя.
— Как звали того регулировщика, о котором мы говорили в машине? Кмент? Франтишек Кмент?
Через пару секунд я показал незадачливому командиру место на карте, где видел в последний раз регулировщика.
По шоссе мчалась машина. Командир первой роты надпоручик Лацо Ильчак внимательно всматривался в карту.
— Прибавь газу, — сказал он водителю, а потом добавил, размышляя вслух: — Как ты думаешь, будет Кмент на том перекрестке? И как это старшина мог его пропустить? Я ему это еще припомню! — На минуту воцарилась тишина, потом вновь послышался голос командира: — Тормози, тормози! Ты что, не видишь? Вон он, вон он!
Рядовой Кмент, опершись на ограждение, смотрел на машину сначала недоверчиво, потом с радостью.
— Не забыли!
Вот так окончилась история с регулировщиком, который простоял на перекрестке тридцать девять часов подряд.
Регулировщик Франтишек Кмент проявил себя как образцовый солдат. Он утверждал потом, что все можно вынести, если человек знает, что он выполняет свой долг.
