Вряд ли она поверила, но оставила в покое галстук и встала.
– Буду ждать тебя у ворот. В одиннадцать?
Даймонд вообще не собирался заезжать к особняку Макартуров, но ухватился за отговорку.
– Я же сказал, мне нужно три часа…
– Сейчас без пятнадцати восемь.
– Утра?! – возмущенно заорал Джеймс. – Ты приперлась в семь утра, чтобы меня разбудить?!
– Что-то около того. Я решила, что разумнее забрать свою машину, пока все спят. Кроме того, – улыбнулась Салли, – лучше приступать к делу с утра пораньше, правда? Это самая продуктивная часть дня.
Даймонд выглянул в мрачное пасмурное утро, и нечто среднее между рычанием и ревом вырвалось из его горла:
– Встретимся в одиннадцать.
* * *
Неряшливые улицы в районе обитания Даймонда, к счастью, были пустынны в этот утренний час. За полчаса или около того, проведенных Салли в кабинете детектива, ничего не изменилось. Видимо, местные жители не работали с девяти до пяти, что не явилось неожиданностью. Здесь обитали люди ночи, в том числе Джеймс Даймонд. Салли всерьез ожидала, что он швырнет в нее чашку с кофе, когда она сообщила, который час.
Девушка посмотрела на окна третьего этажа, втайне надеясь, что Джеймс за ней наблюдает. Но за грязными стеклами было пусто… по-видимому, детектив выкинул ее из головы так же легко, как одноразовую любовницу.
Абсолютно ясно, что Даймонд решил обойтись без нее. Он не собирается появляться у ворот отцовского особняка, по крайней мере пока не притащит на буксире сестру и сокола. «Если бы можно было полностью на него положиться, я бы устранилась, - уговаривала себя Салли. - Расслабилась бы и била баклуши». Хотя вряд ли.
Тут еще отец явился домой совершенно неожиданно, спутав все планы. Ситуация и без того достаточно сложная, и внезапное возвращение Исайи стало последней каплей. Салли твердо рассчитывала на пять дней. Когда Дженкинс сегодня утром прервал ее глубокий сон ужасной новостью, она поняла, что не осталось иного выбора, кроме как максимально быстро умчаться со всех ног из дома, поручив Дженкинсу ее прикрывать.
Если бы можно было довериться хоть кому-нибудь… кому угодно. Единственный, кто знает всю правду, это Дженкинс, а он остался дома няньчиться с отцом, чтобы уберечь Исайю от убийственного инсульта. Старый дворецкий сумеет оказать хотя бы слабую поддержку, когда отец войдет в библиотеку и обнаружит, что его любимый маньчжурский сокол пропал без вести. Каким образом все так усложнилось? На самом деле ее вины тут нет. Конечно, она здорово сглупила, растаяв от элегантной внешности Винни Кальдерини и его неотразимой обходительности. Теперь-то понятно - очарование сильно переоцененный товар. Неудивительно, что Даймонд показался глотком свежего воздуха.
Ей повезло удостовериться в искусном притворстве Винни. По чистой случайности Салли подслушала его разговор с водителем, когда те обсуждали, много ли времени займет кража маньчжурского сокола.
Не то чтобы она была ошарашена. Салли легко лгала окружающим, но самой себе – никогда. Тот случай вовсе не стал нечаянным подарком судьбы, нет, ведь она, увидев, что Винни глубоко увлечен разговором, сознательно подкралась поближе с намерением не упустить ни слова.
Сейчас уже и не вспомнить, что именно она ожидала услышать. Может, нечто противозаконное – ведь она хорошо изучила криминальные семейные связи Винни – какой-нибудь будоражащий треп об азартных играх, букмекерстве или чем-то подобном.
Вместо этого узнала, что гордость и радость коллекции отца – маньчжурский сокол – являлся истинным объектом происков Кальдерини, а сама она служила лишь средством достижения цели.
Салли слушала заговорщиков с растущей яростью, обхватив себя руками, чтобы не трястись от шока, и нещадно корила себя за непростительную ветреность. А она-то считала своим долгом постараться и выйти замуж за этого шестого из своих женихов.
Уязвленная гордость пострадала значительно сильнее, чем довольно равнодушное сердце, хотя и ему было все-таки больно.
Вдобавок к разоблачению Салли вспомнила, что нефритовый сапсан являлся не просто лучшей скульптурой в коллекции отца, которой дорожили, хранили и любовались. Кто-то украл и вывез сокровище из материкового Китая во время панического бегства из страны в конце второй мировой войны. И никто – за пределами семьи – даже не подозревал, что статуэткой завладел Исайя.
Отец держал фигурку взаперти за пятью затворами, изредка вынимая, чтобы позлорадствовать по поводу сюрпризов судьбы. Он никогда не вдавался в подробности, но Салли, несмотря на некоторую легкомысленность, обладала отличными мозгами, поэтому ей без труда удалось сложить два и два и получить неприглядные четыре.
То, что Кальдерини знал о соколе, уже достаточно плохо. Что Винни ухаживал за ней ради статуэтки вместо того, чтобы попросту нанять взломщика, еще хуже. И не к кому обратиться за помощью. Невозможно позвонить в полицию и признаться, что у нее хватило глупости обручиться с якобы гангстером, который собирается похитить у ее отца уже украденное когда-то бесценное сокровище.
Так что Салли тогда сделала единственно разумную вещь. Сбежала.
Но, прежде чем укатить в Европу, послала Винни письмо о расторжении помолвки. К тому времени у нее имелся достаточный опыт избавления от нежелательных женихов, так что эта часть дела была самой легкой. Заполучить на руки сокола тоже не составило труда. Макартуры традиционно недооценивали сообразительности друг друга, поэтому Салли, немного повозившись, сумела подобрать некоторые комбинации на замках, а остальные выведала у Дженкинса.
Настоящей проблемой стало изготовление копии. К сожалению, в желтых страницах нет списка искусных фальсификаторов произведений искусства, а к единственному знакомому уголовнику – Винсенту Кальдерини, естественно, невозможно обратиться за помощью.
Наконец ее осенило отправиться в местный художественный колледж с надеждой, что старательный молодой студент сумеет сделать достоверную копию. Вместо этого за солидные комиссионные сам преподаватель изготовил настолько похожую на оригинал статуэтку, что Салли с облегчением перевела дух.
Она заменила оригинал фальшивкой, а бесценное сокровище спрятала в пустой коробке в глубине загроможденной гардеробной. И только потом снялась с места, пребывая в полной уверенности, что даже если Винни не смирится с неудачей, даже если решит, что настало время радикальных действий и подрядит кого-нибудь украсть сокола, преступники в конечном итоге разживутся всего лишь подделкой.
К сожалению, оказалось, что у Винни припасено еще много трюков в рукаве. Салли нежилась под солнцем Ривьеры, упиваясь самодовольством и лишь слегка скучая, когда позвонила сестра и, задыхаясь от волнения, выпалила новости, не слушая предостережений. Она выходит замуж. Немедленно. За Винсента Кальдерини. И забирает что-то типа приданого, с которым Исайя добровольно никогда не расстанется.
Связь прервалась еще до того, как Салли начала кричать. За время, которое потребовалось для возвращения в Сан-Франциско с изматывающей задержкой рейсов, Винни и Люси стартовали в отрыв. Салли даже не удивилась, что фальшивый маньчжурский сокол все-таки пропал со своего насеста за пятью запертыми дверками, единственным сюрпризом стало то, что именно Люси умудрилась до него добраться.
Салли даже понадеялась, от всей души понадеялась, что Люси нашла настоящего сокола и прихватила его с собой. Но оригинал благополучно покоился в хаосе гардеробной, сверкая всей своей зловредной красотой. Салли водрузила фигурку на постамент и попыталась придумать, как, Господи помоги, благополучно вернуть сестру домой.
Если Кальдерини узнают, что их обвели вокруг пальца, жизнь Люси не будет стоить ни гроша. Винни необязательно лично убивать Люси – у него руки слишком мягкие и улыбка слишком натренированная. Но рядом с ним сколько угодно мерзавцев, вплоть до его водителя, которые способны на любую пакость. Винни забрал вместе с соколом и Люси, но Салли никак не могла понять зачем.
