следовало уважит воина или кого-то из мелкой знати, но никак не человека, что заправлял делами в государстве.
Шиалистану такая вольность пришлась не по душе. Пусть он теперь мелькая сошка в их глазах, но он по-прежнему оставался законным смотрителем престола. У этих ослов может быть на то иное мнение, но поклоны бить они обязаны, как говаривал дед. Чем ниже гнут спины, тем чаще помнят, кто их хозяин. Шиалистан жалел, что мудрого родственника нет рядом - дед, хоть и был в императорском замке желанной фигурой, держался особняком, лишь изредка навещая внука, в каждый свой визит щедро одаривая его мудростью, золотом и сплетнями. Но с назначением Фраавега их отношения ухудшились. Дед негодовал и недоумевал, как мог Шиалистан пустить себе за спину ядовитого гада, а регент не мог дать вразумительный ответ. Скажи он про шантаж дасирийца - пришлось бы говорить и об остальном. А в то мгновение, когда регент подсыпал порошок в кубок бывшего советника, он дал себе обещание - никогда и ни единой живой душе не признаваться в содеянном. Так он, по крайней мере, будет знать, что тайна умрет вместе с ним. И все же, несмотря на все предосторожности, Шиалистану то и дело чудился шепот в спину: убийца, убийца... 'А если бы ты знал, что порошок принесет хворь - отказался бы от задуманного?' - множество раз спрашивал себя рхелец. И каждый раз не давал себе ответить.
- Кто-нибудь из вас позаботиться о том, чтобы прибрать из-под ног мертвяков? - Шиалистан невольно потянулся подбородком, чувствуя себя недорослью рядом с дасирийцами. - А тебе, Страж, должно было с детства взять за привычку подтирать за собой. - Видя, что тот не понимает, о чем идет толк, пояснил: - У моей спальни выпотрошенная жертва твоей забавы валяется. Распорядись, чтоб прибрали, а то мне еда в глотку не лезет, когда кишки рядом смердят.
- Я не раб какой-то, чтоб полы тереть. - Первый страж нахмурился. Слова пришлись ему не по душе, но он старательно делал вид, что его не пронять такими мелкими колючками.
Но Шиалистан потешился и на его мигом скисшую рожу.
- А я не свинья, чтоб жрать там, где нагажено, - осадил Стража Шиалистан. И как, к харстовой матер, его зовут?! Регент знал, что не следовало бы дразнить обоих таким тоном, но если он теперь склонит голову, тогда уж никто не станет гнуть перед ним свою. - Позаботься об этом, а я позабочусь о том, чтобы тебя не вздернули, когда боги отведут от Дасирии хворь.
О чем подумал Первый страж, для Шиалистана осталось загадкой. Его лицо будто закаменело, но снова поклонился и вышел, чуть не налетев плечом на Черную деву. Регент видел, какими взглядами они обменялись, и положил себе не забыть обременить Живии какой-то заботой, а то она, чего доброго, ухватить за этот толчок как за повод вызвать дасирийца на поединок.
- Как продвигаются поиски наследника? - Фраавег широко улыбнулся, облизав гниловатые зубы. Сукровица сочилась из трещин на вздутых деснах, и дасирийцу будто бы приходилось по вкусу то и дело смаковать ее кончиком языка.
- А ты как думаешь? - шикнул на него Шиалистан.
Фраавег выполнил свою часть уговора. Едва Шиалистан подписал указ о его назначении на место военного советника, дасириец рассказал, что затевает Фиранд Ластрик. Шиалистан был разочарован, узнав, как сильно продешевил. Какая ему помощь с того, что у Фиранда были какие-то письма от военачальника Шаама? Тех писем регент в глаза не видел, и не собирался верить на слово новому военному советнику. С другого боку - это была зацепка, пусть и мелкая. Таремец не собирался ею воспользоваться - так говорил Фраавег, его куда больше заботила предстоящая свадьба и торговый путь между Рхелем и Дасирийской империей. Свадьбу, впрочем, отложили до того часа, как кончится поветрие, и Фраавег всеми силами старался скрыть свою досаду. Дочка его гостила у Фиранда, как официально назначенная новая невеста, но недавняя смерть Яфы мельтешила над всей идиллией, будто черное знамение. Ластрики забыли о принцессе, как только появилась новая кандидатура, и, кто знает, не избавятся ли они от дочери Фраавега, стоит выискать кусок послаще.
- Раз уж ты военный советник, так сделай так, чтоб в Иштаре перестали грабежи устраивать. - Шиалистан старался, чтобы голос звучал твердо. Пусть Фраавег думает, что он сам искал с ним встречи, чтоб показать, где его собачье место.
- Предлагаешь мне выйти за стены замка? - Дасириец поддался вперед, смрад из его рта заставил Шиалистана покривиться. - Небось, каждое утро просишь богов меня с пути прибрать. Кстати, а каким богам ты молишься, шакал? Что-то в храмах ты не частый гость теперь, а раньше жарко поклоны отбивал и молитвы нашептывал. Что - не перед кем теперь выпячивать свое благочестие?
Регент все же отступился, чувствуя рвотный позыв от вони, что сочилась изо рта Фраавега. Нарочно он, что ли к нему сунется?
- Не про твою печаль моя душа, - осадил рхелец военного советника. - Скоро прибудет наследник Гирама - это вопрос нескольких недель. И я хочу отдать ему столицу наследного государства в порядке.
Шиалистан врал лишь отчасти. Каджи отбыл в Иджал как только Фраавег выболтал все, что знал. Ну, или то, что ему было дозволено сказать. Шиалистан дал своему койоту указания во что бы то ни стало разыскать Сиранну и всех до последнего ее наследников, даже если придется откапывать их могилы, чтоб увериться, что те мертвы. В случае успеха, Сиранну с выводком следовало доставить во дворец тайно - для этого Шиалистан отправил с Каджи несколько десятков отборных воинов. Все они, с койотом во главе, облачились в одежды пилигримов и покинули город с двумя обозами гружеными одеждой и прочей утварью. Шиалистан, скрипя зубами, отдал часть собственного добра: решив ограничить дядино вмешательство в свои планы, Шиалистан получал едва ли треть от того золота, на которое кормился он сам и все его прихлебатели. Благо, что природная расчетливость заставила его отложить некоторую сумму на черные времена. Шиалистан надеялся, что до такого не дойдет, но времена переменились. Теперь регент был вынужден считать каждую монету. Вероятно, если вскорости ничего не изменится к лучшему, он станет немногим богаче оравы нищих, что обивают пороги храмов.
Невольно, регент тронул себя за золотую цепь с медальоном в виде волчьей головы, погладил ладонью шею, будто только сейчас узнал о ее существовании. В голову пришли мысли о веревке, и множестве желающих завязать ее петлей на шее пришлого рхельца.
- Не зря тебя шакалом нарекли. - Фраавег сплюнул желтый сгусток, снова облизал порченые зубы. - Сам нос боишься высунуть за порог, а других на погибель с улыбкой отправляешь.
- С улыбкой? Разве? - Шиалистан изобразил деланное удивление. - Я и не заметил. Только тебе, Фраавег, хотелось заполучить место военного советника пуще жизни, вот теперь принимай не только мягкое место под седалище, а и положенные твоему назначению обязанности. Или, может, мне поискать кого-то иного на это место? Я с радостью освобожу тебя от тяжкого бремени - только попроси.
- Да кто же, скажи мне, теперь покуситься на такое вшивое место? - На лице дасирийца не было и половины той уверенности, которая звучала в его голосе.
'Значит, не такой уж ты непробиваемый', - про себя насмешничал Шиалистан.
- Охочие найдутся всегда. Нашлись же те, кто подобрал с полу кишки моей матери, хоть Тирпалиас грозился удавить ими всякого, кто тронет суку Бренну. Императору в заду свербело, так хотелось поплясать на ее потрохах. Но смельчаки нашлись. Боги, Фраавег, любят отчаянных.
- Как же, любят, оттого и забирают их к себе раньше срока.
- А ты, никак, смерти боишься? - Шиалистан постарался, чтобы издевку в его ловах нельзя было не услышать.
Фраавег перестал улыбаться, и мигом переменился в лице. Теперь он и вправду походил на льва, только старого, больного и тощего. Но все еще опасного, и регент начал сомневаться, правильно ли поступил, начав дергать хищника за усы.
- Я бы охотно принял место военного советника! - прогрохотал скрипучий голос где-то за их спинами.
Шиалистан обернулся. Старик, что стоял в дверях, был едва ли младше Фраавега, но превосходил его ростом и шириной плеч. Доспех, изукрашенный серебряной и золотой филигранной ковкой, казалось, был скроен по его фигуре без малейшего изьяна. Наплечники, унизанные тремя опущенным вниз когтями выглядели зловеще. Впрочем, все в броне, он наручей, поножей и до шлема, который старик держал на руке, будто было ковано с одной только целью - посеять в душе противника панику.
- Я уж отчаялся увидеть тебя снова. - Шиалистан никогда не думал, что будет настолько рад увидеть
