и шутовской колпак разжалобили больше, чем щенячий взгляд горбуна.
- Только двери закрой на замок. Изнутри, - велела она. Молчаливого Лаумера, так и быть, стерпеть можно, но остальную сопливую мелюзгу, вздумай детвора прийти следом, она не потерпит. Миэ не слишком жаловала детей, тем более тех, которые глумились над больным братом.
Мальчик выполнил все в точности, а таремка тем временем, перенесла лестницу к нужной полке.
- Поможешь мне? - предложила Миэ, и маленький горбун радостно закивал своей не по возрасту крупной головой.
Волшебница перебирала корешки книг, выискивая среди них нужные названия. Дорогие, тончайшей выделки кожи, золоченые уголки, выложенные янтарем и бирюзой названия. Каждый раз, беря в руки книгу, разворачивая ее и ставя обратно, таремка не могла отделаться от мысли, что на деньги, вырученные от продажи хоть одной книги можно прокормить несколько десятков дасирийских семей. Или собрать самых мудрых аптекарей и мастеров-алхимиков, и заставить их найти лекарство от 'хохотуньи'. И кто только выдумывает такие дурацкие названия? Миэ согнала злость на книге, бахнув ее об полку так, что бедный Лаумер еще сильнее вжал голову в плечи. Таремка отвернулась, чтобы не видеть немого вопроса в глазах брата. Что ему сказать, как объяснить, что его отец, вместо того, чтоб потратить золото с пользой, тратить его на серебряные погремушки и цацки для своей новой бабенки?
- Ты тоже чувствуешь себя чужим здесь? - спросила Миэ, передавая мальчику одну из нужных ей книг.
- Здесь - нет, - ответил он, очевидно решив, что речь идет только о библиотеке. - Я прячусь среди полок. Здесь меня никто не ищет.
- Ты должен научиться давать сдачи. - Миэ передала вторую книгу, спустилась с лестницы, неосторожно наступила на край платья и едва не упала. Лаумер предусмотрительно попятился, прижимая книги так, будто в них таилось что-то ценное и для него. - Нужно заставить уважать себя, Лаумер, иначе ты даже собаку не сможешь как следует выдрессировать. И никогда не убегать. Отец говорил тебе об этом?
- Отец подарил мне этот колпак, - после небольшого раздумья, сказал мальчик. - И велел носить всегда, когда ему пасмурно на душе.
'Нам будет о чем поговорить', - зло подумал таремка, а вслух приказала Лаумеру отнести книги к столу. Она видела, как тяжело ему переставлять ноги, как он сопит от тяжести двух толстых томов, но не облегчила ношу. Может хоть так он почувствует себя ровней. Небольшое утешение, но...
Таремка кликнула рабов и велела принести еще одно кресло, и пару подушек. Когда все было исполнено, положила полушки в кресло и разрешила Лаумеру самому устроиться, как ему удобно. Достаточно высоко, чтобы их глаза оказались вровень, и недостаточно, чтобы покалечиться, если маленьки горбун упадет.
Следующие несколько часов они провели почти в тишине. Лаумер терпеливо помалкивал. Его любопытный взгляд метался от книги к книге, следя за пальцами таремки, которая перелистывала страницы и тут же делала пометки на бумаге. Несколько раз Миэ не удалось обуздать гнев: она сломала пару перьев и извела несколько пергаментов. Еще несколько серебряных, потраченных без пользы.
Она поспешила, говоря Арэну, что книги написаны на старом шаймерском. Изучая и сравнивая слова, таремка явственно видела разницу, пусть и несущественную. Румийцы - волшебница не сомневалась, что книги вышли из-под пер какого-нибудь их хронолог - изменили речь, разбавив ее резкими и шипящими звуками. Должно быть из-за покореженных челюстей, что не могло не сказаться на произношении. Они переиначили написание некоторых букв, но Миэ вполне разбирала слова: кровь, династия, род... На страницах, скрупулезно и подробно записанные, вставали истории целых государств. Одна книга - Дасирийская империя с самого ее сотворения и до минувшего года, другая - Рхель, и все его тяжкие будни войны с дасирийцами. И еще одна, написанная иной речью. Самая странная из тех: в переплете синяя кожа, мягкая и теплая наощупь, будто специально нагретая, написанная на каком-то странном подобии грубой ткани. Буквы все с завитками, словно нарочно украшенные рукой писаря. И Миэ не могла разобрать ни слова, как ни старалась. Только гравюры с рисунками ритуалов подсказывали, что книга о чародействе. Черном, должно быть, решила волшебница. Ее Миэ оставила на потом, сосредоточившись на первых двух. Должна быть причина такому пристальному наблюдению. Теперь, когда таремка знала, что темные маги Румоса могут беспрепятственно бродить по Эзершату, стало ясно, как они знали о происходящем в Серединных землях.
- А отчего здесь закладки между страницами? - Лаумер осторожно потрепал кончик замшевой вкладки, будто боялся, что его обругают и за такую малость.
Волшебница потерла лоб, разгоняя борозды раздумий.
- Не знаю, - честно призналась она. Закладки мало привлекали внимание таремки, куда больше ее интересовало содержание. Но оно, увы, оказалось банально простым. Хроники - и ничего больше, хоть бы сколько раз она не перечитала об объединении под рукой Гирама Великого разрозненных военачальников, или о рождении Тирпалиаса. Либо проклятые румийцы не так просты, и загадка много глубже. Только Миэ не знала, в какой стороне копать.
- Должно быть, - чуть осмелев, продолжил горбун, - хозяин этой книги, очень любил ее и много читал.
Любить летописи мог только старый, выживший из ума хронолог, который их же и писал, подумал Миэ. Но откуда об этом знать маленькому мальчику?
- Столько закладок, - вслух бормотал Лаумер.
- Много, - согласилась Миэ. - Что с того?
Тут мальчик поглядел на нее так, будто она не взрослая женщина, а ослица, только что разбередившая муравейник.
- Закладки кладут в те места, которых есть охота перечитывать, - пояснил Лаумер. Триумф в нем ликовал и бил во все барабаны.
Миэ замерла со-вдохом на губах, боясь спугнуть мысль. '... Те места, которые охота перечитать' - висели в воздухе слова маленького горбуна. Охота перечитать... Что не так?
- Или те, где записано что-то важное... - додумала таремка.
Она быстро подвинула книгу с дасирийской хронологией, нащупала кончик самой верхней из закладок, и раскрыла разворот. Рождение Гирама. Миэ открыла следующую закладку - рождение Ашура, сына Гирама. Миэ пролистала немного вперед, нашла заметку о рождении близнецов Сарико и Алигаении, которое отреклись от всяких прав на императорский престол, отдали жизнь служению в Храме всех богов. Однако же это место закладкой отмечено не было. Осталось всего два корешка: один отмечал место с рождением Тирпалиаса, второй - рождение Сиранны.
Миэ кликнула рабыню. Они с Лаумером провели в библиотеке порядочно времени, и их животы в унисон сетовали на голод. Мальчуган, воспользовавшись оказией, отпер дверь и уковылял, довольный тем, что его помощь не ограничилась подносом книг. Миэ же не спешила покидать уютно место, где никто не мог ее побеспокоить.
Что общего между этими записями? Горбатый братец прав - неспроста отмечены именно эти части книги. Хронология Дасирийской империи занимала три четверти книги, а оставшаяся треть страниц пустовала, будто ждала, когда дотошный хронолог измарает ее новыми записями.
Смакуя куриную ножку, всю хрустящую от кляра, Миэ снова и снова вертела в уме обозначенные имена. Гирам, Ашур, Тирпалиас и Сиранна. Их объединяло только одно - общая династия. И кровь. Что интересует румийцев?
Ответ казался слишком простым и очевидным, чтобы таремка сразу в него уверовала. Но чем больше она пыталась найти иное объяснение, тем логичнее казалось то, самое первое.
Румийцы затеяли игру с наследниками Гирама Великого. Их роль в ней еще только предстояло понять. Собираются они вмешиваться или только выжидают своего часа, подгадывают время? Миэ пересмотрела оставшиеся две книги, но закладок в них не было, хоть записи о рхельских династиях велись не менее скрупулезно, чем о дасирийских. Таремка разделалась с едой, без страха захмелеть влила в себя кубок вина - в такие моменты, как сейчас, она вряд ли смога бы напиться до состояния, когда мысли потонут в хмеле.
