Несколько раз Миэ бралась за перо и даже выводила несколько слов, о тут же откладывала письмо. Бродила от полки к полке, рассматривала корешки старинных книг в слабой надежде найти подсказку. О чем писать Арэну? Румийцы следили за дасирийскими императорами - и что с того? Закладки, закладки... Волшебница вернулась к столу, в который раз пересмотрела отмеченные места. Толку от догадок - самая малость, из-за которой не стоит колотить стоячую воду. Арэн теперь взведен, как стрела на тетиве, ему любое слово про темных магов - как заноза в зад, чего зря бередить, если за словами кроме догадок ничего нет?
Миэ велела позвать мастера-волшебника, а сама тем временем отправилась в комнату, отыскала коробки с ониксовыми 'глазами' и снова вернулась в библиотеку. Мастер-волшебник уже ждал ее. Таремка в уме лягнула себя по лбу, видя, как старик склонился над книгами. Интересно много ли успел перечесть? Тарема нарочно громко ступала по полу, а когда подошла, захлопнула румийскую книгу у самого носа старика. Тот опешил, захлопал глазами, как разбуженная сова, и только потом сообразил поклониться и поздороваться.
- Рад видеть тебя здоровой и полной сил, госпожа Миэ. - Взгляд волшебника метался от женщины к книге, казалось, глаза его того и гляди расползутся в разные стороны, как у ящерицы. Кроме него и отца, никто в доме Эйратов не осмеливался звать ее коротким именем, как не смел и так низко кланяться. Но Миэ прощала старику все. - Я слышал о твоем возвращении, но не решился беспокоить тебя визитом, пока сама не соизволишь меня позвать пред свои ясные очи.
- Стар ты, Родгер, так заливать, - не зло пожурила таремка и погрозила пальцем.
Она положила на стол шкатулки с шарами, убрала книги одной стопкой и предложила старику сесть на место, которое прежде занимал Лаумер. Тот охотно пристроил свои кости: часть подушек скинул на пол, а на остальных какое-то время поерзал, устраиваясь удобнее. Как старая собака, что долго вертится на одном месте, вынюхивает и скребет лапой, прежде чем лечь, а после все равно лежит с постной мордой. Родгер поохал для порядка, хитрым взглядом пощупал книги.
Миэ открыла шкатулки и поставила их перед стариком, вопросительно глядя на него, мол, что скажешь. Старика 'глаза' интересовали меньше книг, но он тут же взял один, повертел его меж костлявыми пальцами, поглядел внутрь, сощурив глаз. Миэ никогда не интересовалась созданием таких предметов, как, впрочем, была далека от всякого зачарования и наложения магических рун. Знала только, как работают такие шары и, что не зная нужного слова, их никак не заставить работать. Отец, несмотря на уговоры мастера-волшебника, не согласился на создание подобного блага, которое вот уже с десяток лет стремительно осваивали все богатеи Эзершата. Лорд Эйрат предпочитал жить по старинке, используя письма и зачарованные охранными глифами тубы.
- Занятная работа, - Родгер прищелкнул языком. Старость не лишила его пальцы ловкости, и шар перекатывался в ладони, словно у заправского фокусника.
- Чем занятная? - Миэ не спешила задавать своих вопросов, чтобы ненароком не спугнуть догадки волшебника. Пусть сперва скажет свое, а уж после будет иной разговор.
- Выполнен будто бы ладно, а шершавит. - Старик потер подушечкой большого пальца по ониксовой поверхности, улыбнулся и передал 'глаз' Миэ. Таремка повторила вслед за ним, но ей шар показался идеально гладким, без единого изъяна. Старик потянулся за вторым, ощупал и его и закивал, мол, и здесь так же.
- Разве они станут работать, если сделаны как попало?
- Эти, госпожа, сделаны не как попало, они выточены с великим мастерством, но... - он помедлил, выбирая нужное слово, - ... торопливо, я бы сказал. Как наспех сотворенное чародейство сработает, но не в полную силу.
- И что это значит?
- Думаю, сигнал между ними будет не остаточной силы, чтобы использовать образцы на далеком расстоянии. - Старик потряс шар, прислушался, словно слышал какие-то звуки, предназначенные только ему. - Не слишком существенный брак. Думаю, если бы у меня было время исследовать их, я смог бы сказать более определенно. - Он как бы извинялся за свои слова, но звучали они скорее снисходительно - Родгер знал, что без него не обойдется, и, как всякий старый лис, собирался торговаться. Он продолжал поглядывать на книги, но предусмотрительно не спрашивал откуда они.
- Будет тебе время, шельма, - нехотя согласилась Миэ. - Пара дней, думаю, в самый раз, а то еще подумаю, что на девятом десятке пора тебя на покой отправлять, за ненадобностью. Скажи только - насколько невелико расстояние? Несколько миль?
- Что ты, госпожа, думается, если развезти ониксы по разные стороны Рхеля, или, скажем, Дасирии, то магического сигнала будет достаточно, чтобы вести разговоры. Может с огрехами, но работать они должны. А если, положим, увеличить расстояние на треть - тут меня сомнения разбирают.
Миэ быстро вспоминала. Один шар она нашла вместе с книгами, в Хеттских горах, второй был в вещах мертвого Дюрана. Что же выходит? Северные земли невелики, Дюран мог общаться с тем, кто бродил в подземельях. Знать бы только, кто владел книгами и ониксовым 'шаром'. Румиец? На это указывали книги. И то, что в горы не полез бы никто из северян, было еще одним тому подтверждением. И все же таремка не спешила с выводами. Может, в подземельях пережидал незадачливый вор, который выбрал не то место для схрона. Впрочем, эта версия не отменяла того, что первоначальным владельцем странного скарба мог быть румиец. Миэ напрягла память, вспоминая, что Раш рассказывал о браконьерах. Они с Хани, будто бы наткнулись тогда на парочку, которые разведывали рудники. Что если то были не первые охочие до чужого, и несколько из них остались жертвами летунов в пещерах?
От домыслов в голове сделалось туго. Миэ выпила еще вина и велела подать новый кувшин. Старик Родгер помалкивал, поигрывая ониксовыми шарами словно безделицей. Миэ же раз за разом возвращалась в Северные земли, пытаясь найти отгадки. Браконьеры, вырытые длинные лазы, с самого севера страны до ее южных границ, людоеды и тролли, которые двигались, послушные чьей-то невидимой воле. Северяне говорили, что они забирают всех, кому меньше тридцати. Зачем? И что за странные фигуры в темных плащах? Миэ никогда прежде не видела магии настолько сильной, чтобы от нее пробирало до холодного пота.
- Позволь поинтересоваться, госпожа. - Старик выждал, пока рабыни приберут остатки еды и скроются за дверьми.
Миэ знала, о чем тот будет спрашивать, кивнула на книги. Так случилось, что мастер волшебник увидел то, что она предпочитала скрыть до поры, до времени. Правильно ли будет рассказать ему о догадках? Миэ знала старика: он непременно расскажет отцу обо всем, а таремке хотелось приберечь свои находки в секрете. Отец не сможет утаить о румийцах, и обязательно вывернет ее открытия себе в пользу. Если черные маги Шараяны и вправду что-то затевают, тогда нужно прежде разузнать что. И теперь для поисков самое время: румийцы расслабились, не ищут подвоха, у их осторожности притупился нюх. Начни Тарем трезвонить о них всему Эзершату - румийцы спрячутся, отгородятся от мира заслонами родного острова. И, затаившись, станут вынашивать новый план, более совершенный. Пусть их планы придется отложит на десятки или сотни лет - из того, что Миэ услышала от Раша, румийцы научились не только выводить коросту, но и терпеть.
С другой стороны старик мог подсказать то, чего не знала Миэ. Но стоит ли риск призрачной надежды?
Видя ее сомнения, старик хрипло кашлянул в кулак.
- Я не видел прежде этих книг. Они на шаймерском написаны, или глаза меня обманывают на старости?
- Обманывают, Родгер, - Миэ выразительно посмотрела на него, всем видом давая понять, что свои догадки он вправе оставить при себе, но она соглашаться не станет. Отцу что угодно пусть доносит, если тот ему, конечно, поверит. Волшебница даже устыдилась вранья родителю. Правда, ненадолго. Время, когда она потихоньку таскала сладости и корила себя за это, миновали. В конце концов, отец сам наставлял: на третьем десятке лет всякий таремец должен позабыть про стыд и совесть.
- Душой-то я молод, - улыбался мастер-волшебник, поднимаясь из-за стола, - а вот глаза уже не те. И отчего бы богам не даровать нам вдове больше годов, эх-эх. Если я больше не нужен тебе, госпожа Миэ, так пойду. Меня в коморке занятные опыты дожидаются. Если смешать пополам печень жабы и толченый янтарь, да разбавить серебряной водой... Приходи, разучу тебя нескольким именным фокусам.
