взгляд устремлен вверх. Он явно не замечает двух худеньких подростков. Вжавшись в стену, они ждут, когда пройдет «супермен». Слегка задев одного из новичков, культурист презрительно сморщился:
— Щенки…
Но все когда-нибудь заканчивается. Спадает масса, появляются болезни и «сдувшийся» Вован семенит в сторону больницы.
Один «спортсмен» вообще умер на тренировке. Не выдержало сердце. Гигант упал вместе с штангой и больше не поднялся. Переборщил с препаратами. Зачем такой ценой добиваться сомнительных результатов?
Кого только не встретишь в спортзале. Разные люди, разные интересы. Вот рядом пыхтит мужик, его здесь называют «читинг». «Читинг» — это последнее упражнение в бодибилдинге с максимальным весом, на пределе возможностей. Мужик работает слесарем-сантехником, желает накачать только бицепс, жаждет иметь огромные руки. Взяв 40-килограммовые гантели, в белых хлопчато-бумажных рабочих верхонках, он пытается их поднять. Орет на весь зал, на покрасневшем лице вылезают от натуги глаза.
— Ну, как дела, Виктор, есть результат? — спрашиваю я его, проходя мимо.
— Хорошо, масса идет. Прибавил на один килограмм. Хочу, чтобы руки мои были такими же большими, как ноги. Читинг!
Александр Клименко в очередной раз пытается ему объяснить, что упражнение он делает неправильно и что нужно развивать и другие части тела — ноги, плечи, грудь и т. д. Но все без толку.
«Читинг» извивается, пытаясь поднять здоровенные гантели. Верхонки покрыты пятнами пота. Крик заглушает музыку. Масса идет! Читинг!
Работой с большим весом, в ущерб технике, грешат многие. Желание показать всем свою «силушку богатырскую» (да если еще в зале занимаются девушки) приводит зачастую к печальным последствиям.
Жим лежа. Перегруженная штанга припечатывает лежащего на скамейке прыщавого подростка. Беспомощно болтая ногами, он безрезультатно пытается приподнять штангу и истошно кричит:
— Помогите, я не могу поднять штангу!
К нему подбегает тренер, находящиеся рядом спортсмены, и общими усилиями освобождают мальчика из железного плена. После неудачного дебюта его больше никто в спортзале не видел.
Помимо бодибилдинга несколько месяцев я занимался карате-до, чуть больше — айкидо. Но все эти восточные церемонии, поклоны, сидение на корточках мне не нравились. К тому же многие единоборства, основанные на восточных религиозных верованиях, противоречат православию.
Немного занимался боксом в спорткомплексе «Обь» и в клубе «Смена». Но это было не долго, по различным причинам. Иногда тренировки чередовались через день. В понедельник «Самсон», во вторник «Смена» и т. д.
Панкратионом я занимался около трех лет. Занимался, так сказать, для себя, не для спортивных успехов. Клуб располагался в подвале пятиэтажки на площади Октября. Тренером моим был Юрий Моисеев — профессионал и просто хороший человек. Несмотря на молодость, он обладал тренерским талантом. Мне нравилось там заниматься.
Разминка. Отработка приемов. Спарринг. Заключительные упражнения. Тренировки были по вечерам. В отличие от бодибилдинга, где спорт более индивидуален, в панкратионе, как в боксе или айкидо, тренировка коллективная, ты больше узнаешь людей. Волей или неволей знакомишься. Конечно, удобней заниматься в атлетическом зале. Не привязан к определенному времени. Можешь прийти утром, можешь в обед, а можешь и вечером, как тебе удобно. А тренировка по панкратиону начиналась в семь часов вечера, в понедельник, среду и пятницу. Ни раньше и ни позже.
Всё, наконец занятие закончено. Душ. Свежесть, бодрящий запах дезодоранта. И я, усталый, перебросив сумку через плечо, медленно иду домой, вниз по Ленинскому проспекту. Я ощущал одновременно легкость и приятную усталость. Мысли путались в голове. Мимо снуют праздные прохожие, блестит всеми цветами радугами реклама многочисленных магазинов, проезжали автомобили. Настроение отличное!
Вера православная
К вере христианской — православной я шел постепенно. Вырос в семье атеистической, где в Бога не верили. Как и миллионы советских мальчишек и девчонок, был в детстве некрещеным. Воспитывали нас, что Бога нет и что это архаизм, ведь скоро должен наступить коммунистический рай. Говорили, что в церковь ходят лишь древние старушки да выжившие из ума люди — фанатики. Да и церквейто практически не было. На целый город Барнаул лишь одна действующая.
Это постоянно твердили и в школе, и по телевидению. Советская пропаганда рисовала православного священника в виде толстого, лысого попа — любителя выпить, покушать и весело провести время. Смаковалась картина, где поп (священник) сам в Бога не верит вообще, а лишь смеется над глупыми старушками, прихожанками храма, и хочет поживиться за их счет.
Летом 1980 года — я только закончил четвертый класс — мы с родителями пошли на Булыгинский пляж. Жили тогда в районе Мастерских, что на Павловском тракте. До Булыгино оттуда можно было дойти пешком, пройдя кладбище и лес. Проходя через многочисленные могилки, я был потрясен увиденным. Где- то глубоко под землей лежали люди, которые когда-то были живые. Я понимал, что придет время и умрет и моя мама, и мой папа, сестра и я. И меня закопают навечно в яму. Стало жутко. Ночью я долго не мог уснуть, потрясенный увиденным.
Зачем человек живет? Чтобы умереть? Я долго не мог ответить на этот вопрос. Получалось, что жить — бессмысленно, все равно умрешь и все закончится. Ну, помнить будут, возможно, несколько лет родственники и друзья. А потом? Всё, забвение.
На летних каникулах мы ежегодно уезжали в деревню Ненинка Солтонского района Алтайского края. Там жили дедушка и бабушка по отцовской линии, многочисленные дяди и тети, двоюродные братья и сестры.
Узнав, что моя баба Даша молится и верит в Бога и иногда даже бывает в храме, я решил провести с ней разъяснительную беседу. Объяснить, что православие — это архаизм, что Бог придуман ловкими людьми, чтобы объяснить природные явления и держать в узде темные массы трудящихся. Но от моей беседы бабушка уклонилась, побежав доить корову.
— Оставь ее, она же безграмотная, — сказал мне отец, проходя мимо меня.
Я с сожалением посмотрел вслед спешившей, как всегда, по хозяйственным делам бабе Даше. Да, темнота. А мы ведь живем в космическом веке! Человек уже в космос полетел и там Бога не обнаружил.
Пройдет время, и баба Даша, безграмотная, но верующая, посоветует моей матери дать мне на службу в армии молитвенный текст «Живый в помощи».
— Его дед, Михаил, с этим святым поясом выжил во время войны с немцами. Зимой 1941 года был ранен под Москвой. Осколком отсекло два пальца. Затем госпиталь. Отправили служить на Дальний Восток, где он в 45-м сражался с японцами. Но ведь живой вернулся с той кровопролитной войны, где погибли миллионы людей.
Мама сделала мне нательный пояс, который я не снимал все два года службы. И сколько он мне помог, даже от смерти спас. Возвращаясь как-то пешком на авиастоянку, я шел по взлетной полосе и не услышал приближающего автомобиля. Стояла летняя ночь. Темно, ревут авиационные двигатели. И вдруг какая-то сила заставила меня резко обернуться. Я увидел военный тягач, транспортировавший военный самолет СУ-25, буквально за моей спиной. Он ехал с потушенными фарами и почему-то не посигналил мне. Может, не заметил? Я резко нагнулся, и надо мной просвистело крыло военного самолета. Не обернулся бы тогда, удар крыла самолета пришелся на мою голову… А сколько было драк и разборок за время службы — и ни одной трамвы!
Спасибо тебе, баба Даша, спасибо тебе, мама! Они уже давно ушли из жизни. Господи, помилуй их души, прости их согрешения, вольные и невольные, и даруй им Царствие Небесное! Аминь.
