Все они были профессиональными фрирайдерами, а двое из них работали на Чегете гидами. К поисково- спасательным работам были привлечены все сотрудники Эльбрусской ТПСС и силы Южного регионального центра МЧС. Как сообщил начальник службы чрезвычайных ситуаций Баксанского района Кантемир Давыдов, в спасательных работах были задействованы 150 сотрудников, 22 единицы техники и 8 поисковых собак. Поиск велся на площади в 3 гектара. Тела были найдены девятого февраля на глубине около трех метров. Погибшие были экипированы лавинными датчиками, поэтому тела нашли сравнительно скоро, несмотря на то, что спрессованный снег плотностью напоминал бетон. Погибшие были хорошо известны в местном горнолыжном сообществе. Как рассказал нашему корреспонденту директор агентства “White Guide”, погибшие прекрасно знали особенности чегетских трасс и обладали самой высокой горнолыжной квалификацией. Есть предположение, что фрирайдеры, спускаясь плотной группой, “подрезали” лавину. Кантемир Давыдов уже не в первый раз призвал фрирайдеров к осторожности».
Между глыб спрессованного снега, нарубленного лопатами, стояли спасатели, один держал в руках лавинный щуп. На двоих были только футболки, ярко светило солнце, человек в грязной голубой пуховке и темных очках что-то говорил в рацию. В правом нижнем углу снимка различались на снегу три тела. Труп в ярко-оранжевой куртке лежал на боку, колени были согнуты, одеревенелые руки вытянуты вперед, широко раскрытый рот забит снегом. Труп в коричневом шлеме и зеленой куртке лежал на спине, левая голень была неестественно вывернута под острым углом, словно у сломанной куклы. Третий труп застыл в эмбриональной позе, руки обхватили колени.
Гена спросил:
— А как дела у Фридмана?
— Нормально, — сказал Худой. — Женился недавно.
— А Дудкин?
— Я с ним плохо знаком. Виделись пару раз у Шевелева.
— Когда, ты говоришь, это якобы произошло? — спросил Бравик.
— Якобы восьмого февраля две тысячи седьмого года.
— Шевелев говорил, что они праздновали его день рождения на следующий день после того, как Вовка его ударил, и что ему в тот день исполнилось сорок пять, — сказал Бравик. — Когда у Шевелева день рождения?
— Девятого февраля, — сказал Гена.
— Какого он года?
— Шестьдесят второго.
— Значит, сорокапятилетие он отмечал в две тысячи седьмом. Девятого февраля. То есть Вовка ударил Шевелева накануне, в тот день, когда якобы сошла лавина. Но в тот день они по «Погремушке» не спускались. Шевелев сказал мне, что после безобразной сцены, которую устроил Вовка, они спустились вдоль подъемника.
— И что? — сказал Никон. — Мы и так знаем, что они не спускались по «Погремушке».
— Вот в этом-то и закономерность, — сказал Бравик. — Всякий раз одно и то же. Вовка брал какое-то событие — из своей ли биографии или чужой — и выдумывал для этого события трагическую альтернативу. Это называется «перенесение негативного исхода». Если б они тогда спускались по «Погремушке», то могли попасть под лавину. Если бы Вовкиного деда не оттащили от пилорамы, то он мог остаться без руки. Если бы папа в сорок девятом не выполнил производственное задание, то директор завода мог не дать ему рекомендацию в аспирантуру.
Бравик встал, подошел к стеллажу, переставил с одной полки на другую лазуритовую статуэтку Анубиса, потом откинул справа налево крайнюю пластинку — словно переложил лист альбома.
— Попей чаю, — сказал Гена. — Не мельтеши.
Бравик пролистнул «Revolver» и «Abbey Road» и сказал, не оборачиваясь:
— Еще неизвестно, в каком он был состоянии во время аварии.
— Да нет тут никакой связи, — сказал Гена. — Чего ты казнишься?
Бравик пролистнул «Let It Be».
— Ну рассказал бы он тебе про Караташ — и что? И та дура бы на встречную не выехала, да?
Бравик пролистнул «Together Again In London. April, 1972», «Get Lost Yoko» и «Live at Jerusalem», вернулся к столу и сказал:
— Теперь файл «слоб».
— Там скан и текст, — сказал Худой.
— Давай скан, — сказал Никон.
Худой открыл. Это была справка ВТЭК. Александру Анатольевичу Лободе, 1966 года рождения, определялась первая группа инвалидности с ежегодным переосвидетельствованием.
— Теперь текст, — сказал Бравик.
Худой прочел:
— «…когда мы с Никоном забирали Лободу из Склифа. Наш жизнерадостный барбос Сашка не мог ходить. У него тряслась голова, он поседел, ослеп на левый глаз и оглох на левое ухо. Но самым ужасным было то, как беспомощно он глядел на нас зрячим глазом, как пытался перелезть в машину из инвалидного кресла, и как, кхекая, заплакал его отец, когда мы внесли Сашку в квартиру. Ходить он научился только через два месяца. По поводу отслоения сетчатки его прооперировали в институте Гельмгольца — без эффекта. Левым глазом он больше не видел. Глухота тоже осталась — перелом пирамиды височной кости вызвал необратимое повреждение слухового нерва. Он стал гневлив, слезлив, кричал на родителей, грубил нам. Три раза у меня ни черта не получалось. В конце концов я решил, что хватит цацкаться…»
— Давай третий файл, — сказал Гена.
— Раровский файл «eho» содержит аудиофайл «v mashine». — Худой подвел курсор к значку mp3- файла. — Такое впечатление, что это запись радиопередачи.
Он кликнул ярлык, открылось окно «Windows Media», и сказал:
— Длительность — семь минут двадцать шесть секунд.
— А почему «в машине»? — сказал Никон.
— Неважно, — сказал Гена. — Предположим, он сочинил это как радиопередачу, которую услышал, едучи в машине.
Гаривас свернул с Каширки на проспект Андропова, посмотрел на наручные часы и закурил. В машине играла «Your Mother Should Know». Вокруг «восьмерки» Гариваса ползли старые «фольксвагены», «копейки», «шестерки», «форды-сьерра». За окном проплыл щит, рабочие клеили на него рекламу «Сотовый телефон “Моторола” всего за сорок шесть долларов!» поверх ободранной надписи «…суй, не то…». Гаривас стряхнул пепел в приоткрытое окно, еще раз посмотрел на часы, прижал кнопку «eject», выскочила кассета, и зазвучало радио.
«…сегодня на “Эхе”. Напоминаем, что в студии у нас доктор медицинских наук, директор ВНЦХ, Валерий Иванович Широков, и мы говорим о невеселых реалиях современной отечественной медицины. Валерий Иванович, вы знаете, как в Первой Градской больнице был искалечен известный артист. Человеку необоснованно вырезали почку…
—
— Так или иначе, человека искалечили. Совершенно ненужную операцию сделал вроде бы опытный врач, заведующий отделением…
— Прошу вас, остановитесь. Не надо тиражировать сплетни, да еще в эфире такой почтенной радиостанции. Ситуация, о которой вы говорите, мне известна, и с тем врачом я знаком лично. Это прекрасный хирург и крайне добросовестный человек.
— Тогда прошу вас прокомментировать эту ситуацию. Кстати, вы уверены, что вами не руководит корпоративная солидарность?
— Здравый смысл мною руководит. Больной поступил в стационар в экстренном порядке, у него была блокирована левая почка. Завотделением сделал операцию, которая называется «нефролитотомия», удалил из почечной лоханки три камня, столкнулся при этом со значительными техническими трудностями. Через сутки началось кровотечение из почки в мочевой пузырь, развилось осложнение, которое называется
