его.
Но все эти размышления напомнили ему слова Люцерна, которые он услышал сегодня в кафе: «Все кажется интересным и волнующим сейчас. Я осознаю, что смотрю на вещи иначе, видя их такими, какими видит их Кейт, а не оценивая критическим взглядом, как я поступал веками. Любовь все меняет».
Бастьен ударил по тормозам и застыл на водительском сиденье, не обращая внимания на машины, сигналящие сзади. Он создавал затор на дороге, но сейчас это его не волновало. Мысли вертелись в голове… Все стало привлекательным, как только он решил показать это Терри. Кроме того, у него был нездоровый интерес относительно ее благополучия — ведь он просто стал одержим идеей уберечь ее от Винсента. Что, по правде говоря, не имело никакого отношения к тому, что может сказать или подумать Кейт. Он сомневался, что ей бы понравилось, если бы укусили редактора, но Бастьена это нисколько не заботило. Нет. Он хотел защитить Терри от Винсента потому, что ухаживания кузена у него под носом выводили его из себя, ведь он сам интересовался ей.
Стук в окно вернул Бастьена к реальности. Какой-то водитель вышел из своей машины и сейчас кричал, стуча в его дверь. Бастьен не слышал, что именно — сигналы, звучащие сзади, были слишком громкими — но понимал, что парень не был в восторге от создавшейся пробки. Он несколько минут наблюдал, как двигается рот человека, затем мысленно заставил его замолчать и вернуться назад в машину. Как только парень сделал это, Бастьен нажал на педаль газа, и «мерседес» снова поехал.
Из-за случившегося мысли Бастьена понеслись в другом направлении. Он без каких-либо усилий приказал разъяренному водителю уйти. А мог ли он контролировать Терри и читать ее мысли? Если да, то значит она не для него. А если нет… Нужно подождать. Когда он доберется до пентхауса, то выяснит это.
Стремясь попасть домой, Бастьен увеличил скорость, проклиная тот факт, что Крис Киз жил в Морнингсайд-Хайтс[25] в Верхнем Вест-Сайде,[26] далеко от пентхауса.
Когда он добрался туда, то понял, что ему даже не нужны ключи, которые дал Си Кей. Дверь в квартиру была широко открыта. Внутри находилась пожилая женщина: руки в боки, она ворчала на двух рабочих, вывозивших куски штукатурки и дерева — как Бастьен догадался, убирая обломки свалившегося потолка. Он подошел к ней, предположив, что она является хозяйкой дома. Потратив уйму времени, он попытался объяснить, что находится здесь по просьбе Криса. Затем, устав от бесполезных объяснений, Бастьен просто внушил женщине, чтобы она вообще не замечала его присутствия. Он сделал то же самое с рабочими, потом освободился от них и направился в спальню.
Ему нужно было так поступить с самого начала, раздраженно подумал Бастьен, когда покидал квартиру несколько минут спустя. Он собрал в спортивную сумку, лежавшую на полу в спальне, попавшиеся на глаза вещи. Бросив ее на пассажирское сиденье, завел двигатель, а затем замер. Следующая остановка — покупка сабов, но он понятия не имел, где они продаются. Бастьен почти было вышел из машины, чтобы спросить ближайшего прохожего, где найти магазин, но передумал. Он решил подождать, пока не подъедет ближе к дому, а потом спросит.
Если сабы продаются в горячем виде — он думал, что таким должен быть по крайней мере саб с фрикадельками и ассорти для Терри — Бастьен не хотел, чтобы они остыли к тому моменту, как он доберется до пентхауса. Они и так казались достаточно отвратительными, даже не будучи холодными.
К несчастью, так случилось, что магазинчики с сабами были редкостью в элитном районе города, в котором находилось здание «Аржено Энтерпрайзис». И указания прохожих заставили его вернуться и проехать приличное расстояние, прежде чем он нашел то, что искал. Оказалось, подобная еда была достаточно популярной, поскольку очередь за ними была просто чудовищная. Бастьен так и порывался заставить людей отойти и пропустить его вперед, но заставил себя быть более терпеливым и подождать, как остальные. Это не являлось чрезвычайной ситуацией, поэтому не было никаких причин для подобных действий.
Спустя полчаса — и более двух часов, как он выехал по делам — Бастьен подошел к дверям лифта пентхауса, неся спортивную сумку с вещами редактора и бумажный сверток с тремя сабами, обычными чипсами, двумя упаковками чипсов со вкусом шашлыка, двумя банками «Доктора Пэппера» и одной с имбирным элем «Канада Драй». Он удвоил заказ Терри, чтобы самому что-то выбрать, поскольку не хотел, чтобы она удивлялась, почему же он не ест.
— Герой-завоеватель вернулся, — сказал Винсент, как только Бастьен шагнул в гостиную.
Проигнорировав его, Бастьен зевнул. Потом обратил свое внимание на две сумки.
— Они спят.
— А ты что ожидал? — развлекаясь, спросил кузен. — Тебя не было целую вечность. Я уже час как вернулся. А я шел пешком и, к тому же, вынужден был выслеживать свою еду, а ты должен был просто забрать ее из магазина за углом.
Бастьен подозрительно посмотрел на него:
— Ты же там поел? Ты не..?
— Нет. Я не кусал твоих гостей, — заверил его Винсент, потом указал на редактора, который спал сидя. Его голова склонилась на грудь.
— Я думаю, этот дрыхнет из-за своих болеутоляющих. А у Терри был ужасно долгий день. К тому же, уже поздно.
Бастьен сузил глаза в ответ на выражение лица Винсента, но его голос смягчился.
— Сейчас всего лишь, — он посмотрел на часы, чтобы уточнить, — девять.
— Девять вечера здесь, а в Англии два ночи, — отметил Винни.
— Ах, да. — Бастьен посмотрел сначала на женщину, потом на пакет с едой в руке. Несмотря на то, как отвратительно звучало их название, пахли сабы все же хорошо. — Думаешь, ее нужно разбудить?
— Нет, — он покачал головой. — Она встанет в четыре утра. По лондонскому времени.
— В четыре? — тревожно спросил Бастьен, а потом поставил сумки на журнальный столик.
— Ее самолет улетел в десять. Она должна была прибыть за три часа до этого. Манчестерский аэропорт находится в часе езды от Хаддерсфилда. Учитывая все это, а также семичасовой полет, а благодаря остановке в Детройте девятичасовой, даже не учитывая дорогу сюда, у нее был ужасно длинный, утомительный день. Лучше пусть она поспит.
— Хм… — соглашаясь, Бастьен кивнул, затем нахмурился. Винсент, очевидно, разговаривал с ней, прежде чем она задремала. Это раздражало. — Она давно заснула?
— Где-то полчаса назад.
Бастьен опять кивнул. Если ужин занял у кузена около часа, это значит, что он общался с Терри где- то тридцать минут. Бастьен не мог решить: его больше раздражало то, что тот разговаривал с ней все это время, или радовало то, что беседа не была достаточно интересной, раз Терри заснула. Решив, что это не важно, он обошел журнальный столик и осторожно взял девушку на руки.
— Хочешь уложить ее?
— Она потянет мышцы на шее, если будет спать здесь, — шепотом ответил Бастьен.
Он вынес ее из комнаты и вышел в коридор, сумев затем открыть дверь спальни, внести и уложить девушку на кровать, не разбудив. Потом прошел в свою комнату и снял одеяло с постели, чтобы укрыть Терри. Это лучше, чем пытаться вытащить покрывало из-под нее: она может проснуться. Уложив ее, Бастьен выпрямился и некоторое время просто смотрел.
Бодрствуя, Терри Симпсон была похожа на любопытный клубок противоречий: смешная, добрая, бессознательно сексуальная с порочным и озорным чувством юмора. Во сне же выглядела невинной, а ее лицо — мягким и нежным. Она оказалась прекрасным человеком, как внутри, так и снаружи. Для Бастьена было необычно так возвышенно думать о простом смертном или о ком бы то ни было вообще. Большинство людей, которых он встречал, были жадными и алчными. Со временем он узнал, что у всех есть скрытые намерения, но вопрос в том — какие.
Но Бастьен не чувствовал этого в Терри. Она взяла отпуск и пролетела тысячи миль, чтобы помочь Кейт со свадьбой. Он знал ее недолго, но из того, что уже успел заметить, понял, что для Терри было счастьем давать, а не брать все самое лучшее у других. Большинство людей радовались бы возможности поселиться в таком роскошном жилище, нежели чем предпочесть старый диван Кейт с буграми, но для этой женщины сама мысль остаться здесь вызывала дискомфорт. И она не была довольна, когда Бастьен не
