— Бедный мальчик, — пробормотала Маргарет.
— Да уж, бедный мальчик, — сухо пробурчал Бастьен, закатив глаза. Его мать всегда питала слабость к Винсенту: он был ее любимым племянником.
— Может, мне навестить его? — в глубокой задумчивости произнесла она.
Бастьен, услышав об этом намерении, оживился:
— Да, возможно. Твой взгляд на вещи может помочь ему.
— Да. — Маргарет взяла сумку с его стола. — Калифорния прекрасна в это время года.
— Да, я слышал об этом, — ободряюще согласился он.
— Думаю, я поеду. — Она перекинула ремешок сумки через плечо, затем остановилась, чтобы посмотреть на сына. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, и никогда бы не сбежала в Калифорнию, чтобы заботиться о Винсенте, если бы не была уверена, что о твоей маленькой проблеме уже позаботились?
Голова Бастьена слегка дернулась. Эти слова застали его врасплох.
— У меня нет проблем, — проворчал он, а затем добавил: — Что значит — позаботились?
Маргарет проигнорировала вопрос. Отвернувшись от стола, она направилась к двери.
— Итак… Я отправляюсь в Калифорнию. Винсент, без сомнения, будет настаивать, чтобы я осталась у него, поэтому звони туда, если будут какие-то… новости.
— Мама, подожди! — Бастьен привстал, затем замер и опустился обратно в кресло, когда дверь закрылась. С минуту он смотрел на закрытую дверь невидящим взглядом, размышляя, о чем говорила его мамуля. Бастьен подозревал, что Маргарет имела в виду его разбитое сердце, когда упоминала о проблеме, но он понятия не имел, что означало то, что об этом уже позаботились. Предположений было множество. Без сомнения, с полдюжины нью-йоркских психологов собирались позвонить ему в ближайшие несколько дней — милые, одинокие женщины-психологи — все, как один, утверждающие, что должны поговорить с ним о его матери.
От волнения Бастьен пробежался рукой по волосам. Маргарет Аржено — самая раздражающая, самая вмешивающаяся… А сейчас собралась решать проблемы Винсента. По крайней мере, какое-то время…
— Извини, Винни, — пробормотал он себе под нос. При мысли о хаосе, который свалится на голову его кузена, легкая улыбка тронула его губы, но быстро померкла. Насколько бы надоедливой и настырной не была Маргарет Аржено, она всегда получала то, что хотела. Она сумела вернуть Люцерну Кейт, когда та улетела от него в Нью-Йорк. И она договорилась с Томасом, чтобы свести вместе Этьена и Рейчел, когда те расстались. Жаль, что она не подумала, как вернуть ему Терри.
Ну, не то, чтобы он хотел ее вмешательства… убеждал себя Бастьен.
Мередит говорила по телефону, когда Терри зашла в офис. Секретарь внезапно оборвала себя на середине фразы и уставилась на посетительницу. Затем повесила трубку без слов прощания или объяснений тому, с кем разговаривала:
— Я рада тебя видеть.
Терри улыбнулась:
— Мне тоже приятно видеть тебя, Мередит.
— Терри, поверь мне, тебе не так приятно, как мне. — Мередит встала, взяла свою сумочку и куртку и обошла вокруг стола. — У него несчастный вид и дурное настроение с тех пор, как он вернулся из Англии. Ты знаешь, он любит тебя.
— Да. — Терри улыбнулась. — Он сказал мне это в Хаддерсфилде. Проблема была в том, смогу ли я примириться с тем, кем вы все являетесь.
Кейт объяснила, что большинство сотрудников верхнего уровня тоже вампиры. В 'Аржено Энтерпрайзис' было много тех, которые таковыми не являлись, но самые ответственные должности занимали им подобные. Это устраняло возможность, что какой-то недовольный работник разболтает остальному миру, кто они такие.
Мередит остановилась перед ней и кивнула:
— А теперь?
— А теперь я безработная, бездомная и нахожусь здесь, — пробормотала Терри. Она уволилась с работы и даже умудрилась продать свой коттедж до того, как уехала, и теперь собиралась искать работу в Америке или Торонто, или где угодно еще, где бы они с Бастьеном не остановились. Если она все еще ему нужна.
Улыбнувшись, Мередит наклонилась и обняла ее.
— Добро пожаловать в семью, — сказала она, а затем повернулась и указала на дверь кабинета Бастьена. — Она не заперта. Он будет счастлив видеть тебя. А я собираюсь на ранний ленч.
— Спасибо, — тихо произнесла Терри. Перед тем, как постучать в дверь, она подождала, пока женщина покинет офис. А потом, услышав раздраженное 'войдите' Бастьена, позволила себе ступить в кабинет.
— Мередит, куда, черт возьми, подевалась… — его раздосадованный тон голоса исчез, как только он взглянул вверх и увидел ее. — Терри.
— Ты никуда не девал меня, а оставил в Хаддерсфилде. — Она закрыла дверь и пересекла комнату, внезапно поняв, что Кейт и Мередит ошибались, когда сказали, что он будет счастлив видеть ее. Он не выглядел счастливым.
Бастьен впал в ступор на минуту, а затем повторил про себя свои последние слова: 'Мередит, куда, черт возьми, подевалась… Терри'.
К нему вернулась способность мыслить.
— Я ждал два дня.
— Я очень медленно думаю, — виновато сказала Терри. — И иногда я толстокожая. Ко мне должна была прийти Кейт, чтобы я смогла покончить со своими старыми презумпциями.
— Старыми презумпциями?
— Ну, ты знаешь. Тридцать три года воспитания на фильмах о вампирах могут оставить определенное впечатление, — пожав плечами, объяснила Терри. — Я зациклилась на слове, не видя мужчину. Или женщину… не важно. — Она остановилась перед столом. — Я даже боялась Кейт, когда она впервые появилась в моем кабинете в Лидсе.
— Кейт приезжала в университет?
Терри кивнула. Легкая улыбка тронула ее губы:
— Она сказала, что была уверена, что ты пропустишь объяснительную часть.
— Я не пропустил объяснительную часть, — огрызнулся Бастьен.
— 'Ты когда-нибудь видела фильм 'Американский оборотень в Лондоне'? — процитировала Терри. Она покачала головой и засмеялась.
Бастьен покраснел. Ну, ладно, может, начало было не совсем гладким. С тех пор он придумал по меньшей мере дюжину вариантов, с которых можно было начать.
— Я находился под небольшим давлением, — попытался оправдаться он, потом, устало пожав печами, сел обратно в свое кресло и посмотрел на нее. — Ты собираешься сказать, зачем ты здесь? Или тебе нравиться издеваться надо мной?
— Я здесь, потому что люблю тебя. — 'Это звучит обнадеживающе', — подумал Бастьен. Его тело напряглось. — И потому, что надеюсь: ты все еще любишь меня.
Бастьен с минуту просто пристально смотрел на нее. Часть его хотела перепрыгнуть через стол, схватить ее в объятия и показать, насколько сильно он еще любит ее, другая — призывала к осторожности.
— А что насчет, — он указал на свое тело, — моего состояния здоровья?
— Состояния здоровья? — Терри рассмеялась.
— Ты знаешь, о чем я, — устало вздохнул Бастьен.
Она заколебалась, а затем спросила:
— Бастьен, ты все еще любишь меня? Или тебе обидно потому, что мне потребовалось время, чтобы подумать, и ты теперь не уверен, хочешь ли каких-либо отношений со мной?
— Я все еще люблю тебя, — признался он. — И буду любить вечно. Или, по крайней мере, следующие четыре или пять сотен лет. А потом… мы могли бы поработать над этим.
