мужчину, раз он выбрал меня. Мирейн быстро разделся и предстал перед нею в своей наготе. Она долго смотрела на него с великим удовольствием и наконец улыбнулась, потому что он возбуждался в ее присутствии. - Абсолютно никаких изъянов, мой повелитель. Ни одного. - Сладкоречивая певица. - Мирейн развязал пояс ее платья. Его пальцы были не слишком уверенными. - Надеюсь, моя госпожа, что твоя скромность только для посторонних. - Мой господин, я известная распутница. Становясь безрассудной, она отбросила в сторону тяжелое одеяние и встряхнула копной своих волос. Они упали, струясь как вода, к ее ступням. Вздох удивления рассмешил певицу. Но когда Мирейн коснулся ее, она сама тяжело задышала, их глаза встретились, и Имин опустилась на ковер, утопая в море своих волос. Его руки обняли ее, и она задрожала в его объятиях. - Мой господин, тебе не следовало делать этого со мной. Он нежно погладил ее по волосам. - Меня зовут Мирейн. Она подняла голову в порыве внезапной страсти. - Мой повелитель! - Мирейн. - Он был нежен и неумолим. - Королевство повелевает, чтобы я сделал это, и бог повелевает, чтобы ты стала моей избранницей, но я не хочу быть 'повелителем'. Разве только ты искренне желаешь, чтобы я потерпел неудачу. Ее сердце похолодело. Наконец-то истина сорвалась с его уст. Это бог повелел ему сделать выбор. Не его воля. Не его желание и тем более не любовь. То, что его тело откликнулось на ее красоту, было простым плотским желанием. Это ничего не значит. Она знала, ее лицо ничего не выдает, но Мирейну не надо было читать по лицам. Пораженный, он воскликнул: - Нет, Имин! Нет! Будь проклят мой болтливый язык! Бог управлял мною, я признаю это, но только потому, что я сам никогда бы не отважился. Насколько легче было взять одну из тех полных преклонения дев, выполнить свой долг и отослать ее прочь. Ты досталась труднее. Потому что затмила их всех душой и телом. Потому что... потому что с тобой у меня может быть нечто большее, чем долг и ритуал. С тобой это будет любовь. Имин подняла руку и приложила к его щеке. - Будь ты проклят, - почти нежно сказала она. - За свою магию и пророчество. Мирейн поцеловал ее ладонь. - Дитя, - произнесла она, и король улыбнулся.- Дерзкий мальчишка, У меня дочь ненамного младше тебя. Я бы отшлепала ее, если бы она смотрела на меня так, как ты сейчас. - Было бы ужасно, если бы она так смотрела. - Его рука нашла ее грудь, и он засвидетельствовал ей свое почтение поцелуем. - Какая ты красивая. - Какая старая. - И как молод я, и как мало это значит. Он поцеловал ее вторую грудь, и теплое потайное место между ними, и изогнутую линию внизу живота. Он прикасался к ее телу, и оно стремилось к нему, замирая, когда он убирал свои руки, и снова начинало петь, когда он вел ее к ложу. Все ее существо наполнилось мелодией. Припев был совершенен в своей чистоте: просто бесконечное повторение имени Мирейна без 'повелителя', без 'короля', которые только мешали. И он увидел это и понял. Его огонь нахлынул на нее, и она утонула в нем.
Вадин зевнул, потянулся и ухмыльнулся, глядя в потолок своей новой комнаты. Джайида, девушка со смелыми глазами, уже ушла к своей госпоже, одной из жен прежнего короля; но она обещала снова навестить его. По-видимому, она не сочла его жалким подобием короля. В конце концов она заявила, что король был полубогом и жрецом, и все это не сулит того, что он может быть хорошим любовником. А вот королевский оруженосец... Все еще усмехаясь, Вадин сел, откинув со лба распущенные волосы. Из королевской спальни не доносилось ни звука. С великой осторожностью он открыл дверь и заглянул внутрь. И тут же подпрыгнул, как испуганный вор. В дверном проеме стоял Мирейн и смеялся, он был такой же нагой, растрепанный, как и сам Вадин, только более проснувшийся. - Доброе утро, Вадин, - сказал он. - Она хорошо служила тебе? Вадин вздрогнул. До него вдруг дошло, что он овладел женщиной, выбранной для короля. Она посмеялась, когда он сказал это. Но в другом месте он мог бы заплатить кровью за такое ночное удовольствие. Мирейн от избытка чувств обнял его, потащил к купальне, которая была, слава богу, свободна от прислуживающих девушек, толкнул в воду и прыгнул вслед за ним в облако брызг. Вадин вынырнул, что-то бормоча, еще не готовый поддержать игру. - Мой господин, я... - Мой господин, ты прощен, она - твоя. Можешь получать от нее радость. Освободить ее для тебя? Я могу это сделать. Мирейн весь светился, осознавая, что он король, что он свободен, что он может делать все что ему угодно. Вадин сморгнул воду с ресниц. - Думаю, не стоит, это - на одну ночь. Если бы я просил о ком- нибудь, то только о Лиди. Но... - Но... - Мирейн перестал смеяться. - Ты не хочешь подарков. Сегодня во время Великой Аудиенции я буду принимать вассальную присягу у всех лордов, которые находятся здесь, у воинов, пажей и слуг. И у оруженосцев, служивших моему деду. Не желаешь ли вернуться к ним? Тебе больше не нужно заботиться обо мне в одиночку. Ты снова можешь быть обычным оруженосцем и служить мне, лишь когда тебе будет это удобно. Если это тебе вообще подходит. Вадин стоял не шелохнувшись в теплой струящейся воде. Мирейн ждал с равнодушным видом. Может быть, он надеялся, что Вадин примет предложение и он тем самым спасется от своего самого непокорного слуги. Вот только нежелание служить куда-то подевалось, а сопротивление приобрело значение ритуала, поддержания своего престижа. Вадина не привлекала мысль возвратиться в казармы, снова стать простым Вадином-оруженосцем. Видеть кого-то другого за спиной Мирейна, знать, что кто-то еще может стоять здесь, ронять капли воды и выносить мягкое подшучивание Мирейна, разделять с ним купание и завтрак... Вадин проглотил комок в горле, едва не поперхнувшись. - Ты хочешь, чтобы я ушел, мой господин? -Я не хочу, чтобы ты оставался на месте, которое тебе не нравится. - Что, если, - Вадин судорожно сглотнул, - что, если оно мне нравится? - Нравится, хотя тебя называют моим псом и любовником? Вадин подумал о прозвищах, которыми они награждают Мирейна. Услышал бы он их! - Я слышал. - Ты опять блуждаешь в моем сознании! А ведь я говорил тебе. Ты использовал мое тело, когда посылал меня к той отвратительной женщине. Кто знает, что ты сделаешь со мной в следующий раз? Но я начинаю привыкать к твоим колдовским выходкам. Жизнь в казармах наскучила бы мне до одури. - Но ты бы выиграл свое пари. - Конечно. А кто будет нянчиться с тобой, когда ты в очередной раз захандришь? Нет, мой господин, теперь тебе от меня не избавиться. Я сказал, что останусь с тобой, а я человек слова. - Берегись, Вадин. В следующий раз ты можешь принять и мою дружбу. - Вряд ли, - сказал Вадин, набирая пригоршню моющей пены. - Повернись, я вымою тебе спину. Мирейн повернулся, но сначала успел сказать: - Я знаю точно, что сделаю с твоей душой, когда завоюю ее. Я помещу ее в кристалл, обрамлю его золотом и повешу над своей кроватью. - Ей будет там на что посмотреть, - невозмутимо сказал Вадин, -теперь, когда тебе разрешили жить как мужчине. Мирейн рассмеялся, и это был ответ и прощение.
18
В серых предрассветных сумерках одинокий всадник посылал скакуна в аллюр. Он великолепно держался в седле, разделяя со своим жеребцом состояние экстаза от всех этих скачков, курбетов и быстрого галопа и поражая мишени, установленные на учебной площадке замка: это княжеское искусство называлось 'верховая езда с кольцами'. На кончике его копья сверкали три медных кольца, и пока Имин наблюдала за ним, он поднял лошадь на дыбы, чтобы поразить четвертое. - Отличная работа, - захлопала она в ладоши, когда Мирейн опустил копье. Три кольца скатились с него. Четвертое, описав круг в воздухе, оказалось у нее в руке. Имин улыбнулась и присела в низком реверансе. - Спасибо за подношение, мой рыцарь. - Оно поднесено достойной. Мирейн снял шлем, тряхнул головой, освобождая волосы от тесьмы, повязанной вокруг головы. Лицо его было мокрым, глаза сверкали. Он плавно соскользнул с Бешеного и провел рукой по его лоснящейся, блестящей от пота шее; затем в мгновение ока повернулся, запрокинул голову Имин и поцеловал ее. - Мой господин, - как и полагалось, запротестовала певица. И когда он пристально взглянул на нее, добавила: - Мирейн, это неподходящее место. - Я постановил, что подходящее. Тем не менее он немного отодвинулся, соблюдая приличия, однако глаза его сверкали. - Пойдем, - позвал он Имин. Некоторое время они шли молча: он - рядом с Бешеным, она - на почтительном расстоянии от него. Наконец Имин спросила: - Ты поедешь на войну, как и сейчас, без седла? - Это было бы глупо даже для ребенка-короля. Имин взглянула на него. - Так резко, мой господин? Он отогнал муху с уха Бешеного, лаская уязвимое местечко под ним. - В каком-то смысле, - сказал он, - человек Морандена сказал правду. Опьянение прошло. Янон имеет короля, которого он просил, но теперь Янон призадумался, того ли он просил. - В мудрости тебе не откажешь. Но ни один человек в городе или замке, кажется, не разочарован в выборе. - А-а-а, - протянул Мирейн. - Однако Янон намного больше какого-нибудь города или долины, охраняемой горами. - Справедливо, мой дорогой повелитель. Но неужели ты не слышал ни одной из старых песен? Было время, когда король должен был сражаться, чтобы проложить путь к трону, сражаться, чтобы сесть на него, а сев на трон, тут же покинуть его, чтобы подавить дюжину восстаний. Через день после того как твой дед заявил права на королевский трон, весь восточный Я нон восстал против него под предводительством его собственных двоих братьев. - И мне следует теперь держаться за мой мир, не так ли? Центральный Янон предан мне, и я не должен бояться
