Земля, как сковорода, Готова шипеть с утра До вечера – сон: вода, А всюду – жара, жара! И с неба, как самовар, Широкое солнце льет На степь и степной мазар Густой кипяток высот. Вываривая людей, Их жжет до костей, пока Они не сойдут в ручей Из пота и кипятка. И пухнет жара, жарой Наваливаясь на вас, Своей меховой горой, Горячим песком давясь. Колотит в ушах и вслед За сердце хватает, чтоб От сих туркестанских бед Избавил фруктовый гроб. Но даже в могиле труп Затеянная с утра, Как шум иерихонских труб, Окатит жара, жара! Несладкая доля вам – Зарыться в песок. Но всё ж Не верьте моим словам. Здесь многое только ложь! От зноя есть Карагач, Чей пышный зеленый шар, Чей круглый огромный мяч Спасает и в самый жар. Под ним кудрявая тень Ложится у ваших ног. И сердцу не страшен день, Когда распиваешь кок. 20 июля 1930 Термез
В ГОРАХ ТАДЖИКИСТАНА
Здесь мир безголосый обстало вокруг Безлюдье – торжественный переполох Ущелий и скатов: из каменных рук Струятся обрывы небесных дорог. Заката малиновое полотно Еще над вершиной колышет едва. Но час не пройдет, здесь мертво и темно, И будет кружиться моя голова. Лишь цокот копыт будет ночь шевелить, Лишь всадник да конь будут тут невдомек Ночному сознанию каменных плит И диким обычаям горных дорог… О, гордость какая: перенести И в этот еще первозданный, слепой Космический крутень, что лег на пути, Как прошлое, черной безмолвной тропой, – Себя, человеческое естество, Которое теплится в каждом, когда Та тьма, из которой подняли его, За ним пробирается по следам. 22 августа 1930 Фальгара
