смотрел?
— Честно говоря, не помню, — засмеялся Петя. — Я вообще очень редко смотрю телевизор. А в последние дни просто не было времени — сначала была подготовка к презентации, потом мне всю плешь проели этой пропажей гипнометра. Мы там в «Техникс ЛТД» просто с ног сбились. Я доползал до дома и отрубался спать.
— Ну, я смотрела телевизор последний раз где-то накануне презентации, — задумалась я. — Но я смотрела не новости, а фильм какой-то. Ужастик. А… — Поправилась я. — Еще я смотрела выступление Калиносова на заседании Госдумы. Он там что-то объяснял про финансовый кризис.
Всё.
— Многие накануне выборов смотрели телепередачи, и особенно, новости, — подтвердил мои опасения Петя. — Мне кажется, гипнометром всё-таки воспользовались. Причем, судя по масштабу массового помешательства, его установили на одном из центральных телеканалов.
— Видимо, да, — кивнула я. — Что же получается. Что теперь телевизор смотреть опасно?
— Ну, да, — Мрачно добавил Петя. — Поэтому любая из новостей может стать для твоего воспаленного мозга последней.
— Вот тебе и детектив, — произнесла я тихо. — Петь. Выходит, Игнатьева действительно могли убить. Я не верю, что ученый с мировым именем может оказаться шпионом.
Петя молча кивнул.
— Ладно, оставим пока эту тему. Нужно решать, что делать с этими догадками, — подвела я итог. — А вот скажи, пожалуйста. Ты сейчас у нас безработный. И куда ты теперь? И как всё будет? Как вообще настроение?
— Настроение препоганейшее, — покачал головой Петя. — У меня, конечно, есть знакомства. Но просто каждый ключевой сотрудник крупной компании настолько на виду, что сразу начнут задавать вопросы. Посмотрим, как дальше пойдет. Мне уже звонили сегодня из «НьюРаша», предлагали возглавить отдел по связям с печатной прессой.
— «НьюРаша»? — Усмехнулась я. — И они, и «Техникс ЛТД» мне, кстати, так и не оплатили контракт.
— А ты думаешь в «Техникс ЛТД» дела лучше идут? — Философски заметил Петя. — Сейчас какая-то массовая, повальная эпидемия неплатежей. Все ссылаются на какой-то пресловутый экономический кризис и на то, что им тоже, в свою очередь, никто не платит.
— Я недавно в супермаркете наблюдала картину — несколько молодых ребят ворвались, нахапали кучу еды и скрылись, — подтвердила я.
— Да ладно. У моей мамы уже второй раз подряд за последние три месяца мобильники тащат, — поделился Петя. — Причем, у нее мобильные телефоны очень простые всегда, я ей покупаю специально такие модели, чтобы функций было поменьше, а ей удобно было звонить. И всё равно, представляешь? Вот кто может позариться на мобильник стоимостью чуть больше радиоприемника?
Только с голодухи такое возможно…
— Куда страна катится, непонятно…
— Да просто раньше все смотрели на американцев, а у них пожизненная гигантомания — всего побольше, да поглобальнее. Если корпорация — то обязательно международная, и чтобы взять кредит обязательно миллиардика на два долларов. И всю жизнь потом расплачиваться, оправдываясь тем, что, дескать, это всё потомкам. Долги — тоже потомкам? Опять всё же это касается недвижимости, крупных хозяйственных покупок и всего остального.
— Мнда…
— Так вот, они с этими лозунгами нараздавали кредитов — как на внешнем, так и на внутреннем рынке, и наивно полагают, что им теперь весь мир пожизненно должен. Только просчитались они…
— В чем?
— Просчитались в том, что им эти деньги кто-то отдаст. Ха-ха-ха! — Раскатисто засмеялся Петя, уже изрядно захмелев, так как пил, в основном, он. — Потому что взять был рад каждый, но никто не собирается обратно отдавать. Вот и рухнула экономика. Денег-то нет. Их нет в природе. Откуда им взяться? Никто же ничего не производит. Или производит, но такую херню, которая вообще никому не нужна, понимаешь? Вот тебе… лично тебе… тебе нужно триста платьев?
— Мне? — Я засмеялась. — Теоретически я бы, конечно, не отказалась. Но просто они очень быстро выходят из моды…
— Вот и мне не нужно триста компьютеров. Потому что технологии очень быстро устаревают. Я куплю один, самый современный на момент покупки, и буду пользоваться им года два. Но ведь те, кто эти компьютеры производит, не хотят, чтобы я им два года пользовался. Они хотят, чтобы я купил, прошло три месяца, я его выбросил и новый купил. Но кто на такой бред купится, скажи мне, пожалуйста? Подростки и их несчастные родители? Это же бред с точки зрения здравого смысла — всю жизнь работать только за компьютеры? Правда?
— Правда…
— Точно так же думают и все остальные производители. Это касается и жилья. И отдыха. И других бытовых нужд. Они хотят, чтобы ты всю жизнь работала только за их товары. Вот, к примеру, те же модные платья. Ты покупаешь себе одно дорогое, хорошее, и намерена его носить год-другой, ведь так?
— Ну… далеко не всех платьев это касается, но если речь идет о рабочих костюмах — то совершенно верно. Я планирую, что, купив хороший дорогой костюм известной марки, я его буду носить где-то около двух лет. Пока не наступит естественный износ.
— А производители этих костюмов не хотят, чтобы ты носила его два года. Вот прошло полгода и — нате, пожалуйста. «Новая коллекция весенне-летнего сезона, было раньше модно в горошек, а теперь в клеточку». И хочешь — не хочешь, ты вынуждена бежать купить себе костюм в клеточку. Потому что иначе твои деловые партнеры смеяться будут. Скажут, что ты одета, как бабуля из прошлого века.
Ведь так?
— Ты удивительно проницателен, Петя, — обиделась я. — И откуда у тебя столько познаний в женской психологии?
— Да нет у меня никаких познаний, — сказал Петя. — Я просто разбираюсь в пиаре и маркетинге. Так вот… — продолжил он. — Эти люди хотят сделать деньги на том же самом, что и все остальные. Идея — это же вирус. Если у одного возникла хорошая идея, все спешат ее подхватить и размножить поскорее, а для этого привлекается целая индустрия, которая формирует соответствующее общественное мнение. Людей пытаются принудить купить всю эту пакость, потому что, если они ее не купят, то «будут немодными». А в то же время в сфере сельского хозяйства в той же Америке занято всего два процента трудоспособного населения. Вдумайся. ДВА процента! А едят — ВСЕ!
Каждый день, по три раза. Это же бред.
— А в чем бред? Сейчас создаются специальные технологии, есть оборудование, которое позволяет обрабатывать огромные участки земли… Для этого не требуется много людей.
— Ну не будь наивной ты, бога ради, — скривился Петя. — Никто ничего не обрабатывает. Просто сидят ученые и изобретают способы посадить одну-единственную картошку, но чтобы она выросла и целый город накормила. Ну не хотят они обрабатывать целое поле, потому что это им накладно. Если они будут целое поле засаживать этой картошкой, то они не смогут заработать столько же, сколько зарабатывают производители всякого модного тряпья и электронного хлама. Понимаешь?
— Так… продолжай, — я чувствовала, что Петю понесло окончательно, и сейчас он прочтет мне коротенечко на всю оставшуюся ночь лекцию по экономике.
— И вот в итоге мы видим на прилавках картошку-монстра, которая, к тому же еще и бешеных денег стоит. А рядом другая картошка, на которой написано «экологически чистая», которая стоит еще более бешеных денег… И чтобы купить всю эту картошку, ты идешь в банк и берешь кредит. Ты его берешь — неважно, на что. На собственный бизнес, просто потребительский кредит. Тебе жутко хочется уложиться в бюджет и купить эту чертову «экологичную» картошку, потому что травиться «монстрами» тебе совсем не хочется. И как ты ни крути, тебя затягивают в эти кредиты. Тебя вынуждают их взять, а потом расплачиваться всю жизнь, воспитывая в ком-то рантье…
— Петя… Я не знаю. Но ведь, чтобы дать кому-то кредит, нужно сначала эти деньги откуда-то взять?
