По Весне кичится голубь блеском радужной каймы, По Весне к любовной грезе чутки юные умы. Вижу: Эми погрустнела, ясный свет в лице погас; Всюду следовал за мною взгляд ее молящих глаз. Я сказал: «Кузина Эми, все открой мне, не тая! Верь, кузина, лишь тобою и живу, и мыслю я». Щеки залились румянцем, от смущения горя — Так над северной равниной рдеет алая заря. Бурно грудь ее вздымалась; подняла глаза она — Мнилось, то душа сияет, в глубине отражена: «Я таила, что на сердце — чувствам потакать грешно… Ах, кузен, ты вправду любишь? Я люблю тебя давно». Так Любовь, отмерив Время, счет мгновений повела: Как песок, текли минуты в колбах тонкого стекла. Так Любовь на арфе Жизни задавала лейтмотив: Я душою растворялся в песне, к небу воспарив. Сколько раз мы на рассвете слушали напев волны, И смущенный шепот Эми вторил музыке Весны. Сколько раз мы на закате провожали корабли, И уста, соприкасаясь, душу ко душе влекли. О неверная кузина! Ты утрачена навек! О унылый, блеклый вереск! О бесплодный, голый брег! Лживей взбалмошных фантазий, лживей вымыслов льстеца, — Жалкая марионетка, мягкий воск в руках отца! Как могла ты примириться — ты, кем был я так любим! — С подлым сердцем, с пошлым чувством — верно, не чета моим! Что ж, свыкайся! опускаясь до мужлана день за днем, Ты впитаешь и усвоишь низость, явленную в нем. Ведь жена подобна мужу: хам, с тобой соединясь, Все, что есть в тебе святого, осквернит и втопчет в грязь. Ты в глазах его, — как только схлынет страсти новизна, — Будешь чуть дороже гончей, чуть ценнее скакуна. Вот он смотрит осовело — не сочти, что во хмелю! Долг зовет: ступай к супругу, поцелуй, скажи «люблю!». Или муж твой притомился? Иль мозги перенапряг? Ублажи милорда шуткой, выдумай любой пустяк. Он и рад: глубокой мыслью ты его не беспокой! Лучше б загодя тебя я умертвил своей рукой! Лучше бы в могильном склепе, от бесчестия вдали, Мы в объятиях друг друга мир навеки обрели. Будь ты проклят, пошлым светом продиктованный расчет, Будь ты проклято, тщеславье, лицемерия оплот! Будь ты проклят, светский морок, отравляющий сердца! Будь ты проклят, отблеск злата, осиявший лоб глупца! Как смирить негодованье — как простить твою вину? Боже, как тебя любил я — так не любят и жену! Не безумство ли — лелеять то, что дарит горький плод? Вырву с корнем — даже если сердце кровью изойдет! Нет! — пусть мчится год за годом, хоть считай, хоть не считай, — Так грачи летят к гнездовьям, поднимая хриплый грай.
