вспомогательную.
— То-то! Ну, пошли.
Стрелять из 'брюшного лука' оказалось довольно просто. Куда проще, чем из лука обычного. Квинт все присматривался к устройству гастрафета.
— Да, сложная игрушка, но если наделать таких тысячу штук, да вооружить стрелков — поди, подойди. И выучиться гораздо быстрее можно. Греки горазды на придумки, а все равно мы их грубой силой бьем.
Аттий не стал развивать эту тему. Ему льстило, что во всей сулланской армии, он единственный обладатель гастрафета, даже у легатов и трибунов такого нет. Приятно же производить впечатление на лопухов, вроде Севера, которые трактат Герона о метательных машинах не читали. Правда, Аттий его тоже не читал. Он вообще читал с большим трудом. Зато мог глаз выбить с легкостью.
Как ни отговаривал Аттия Квинт — без толку. Следующим утром старший центурион все же ушел на охоту. Ладно, хотя бы взял с собой двоих солдат, устав от северова зудения над ухом. Если бы знал Квинт, во что выльется эта охота, как круто повернет его жизнь...
Весь день Север проторчал на стене, бесцельно обозревая окрестности. Уже смеркалось, а Марк так и не появился. Легкое беспокойство давно уже сменилось все нарастающей тревогой, а та, в свою очередь, превратилась в уверенность: что-то случилось.
'Ну, давай же, возвращайся'.
На северо-западе над лесом в свинцовых облаках сгущалась черная клякса. Дым, что ли? Центурион потер глаза, всмотрелся. Орк его знает, что это. Темнеет, облака низко спустились, воображение и чудит в очередной раз. От душевного напряжения. Только бы Марк вернулся, вот уж он ему по роже съездит за это бдение.
Квинт первым, раньше часовых, заметил обоз, показавшийся из леса. Он полз по северной дороге, со стороны Скоп. Пять под завязку груженых телег с трудом преодолевали вязкую жижу. Сопровождали обоз человек десять легионеров во главе с центурионом.
Квинт, взвинченный долгим отсутствием Марка, расставил на северной стене почти всех караульных, два десятка солдат. Этого ему показалось мало, и он приказал Барбату собрать еще столько же бойцов. Телеги сопровождали римляне, издалека видно. Римляне? А ну как ряженые варвары?
Обоз приблизился. Север потребовал назвать пароль. Удовлетворившись ответом, приказал открыть ворота и телеги вползли внутрь.
— Децим Лонгин, — представился пришлый командир, — пятая центурия второй когорты.
Квинт назвал себя.
— Куда направляетесь?
— Никуда, — ответил Лонгин.
— Как это? — удивился Квинт.
— Приманка мы. Ловим варваров на живца. Ездим между крепостями.
— Каких варваров? — спросил Квинт, — тех даков, что ли? Дарданов вроде замирили? Сидят тише воды.
Он догадывался, что речь идет о Злом Фракийце, но хотел выудить из Лонгина побольше новостей.
— Нет, те варвары, похоже, далеко на север ушли. Безнаказанными, твари. Нет, не их ловим. По всей округе шныряют какие-то разбойники, наших режут только так. И никак поймать не можем.
'Точно, Злой Фракиец'.
— Вот, изображаем обоз, — продолжил Децим, — у меня приказ всем начальникам гарнизонов, оказывать содействие.
Лонгин протянул Северу кусок пергамента с личной печатью легата. Квинт пробежал глазами приказ.
— Как же вы вдесятером собираетесь с теми разбойными справиться? — Север прошел вдоль телег и вдруг споткнулся: на одной из них лежали три тела.
— Ваши? — мрачно спросил Лонгин.
'Юпитер... Как же это...'
Аттий казался спящим, глаза закрыты, набегался по лесам, прилег отдохнуть... Лицо белое-белое, как снег. И спокойное. Никогда у него не было такого спокойного лица...
— Недалеко от крепости. У самой дороги. Похоже, их убили не здесь. Подбросили.
Губы Лонгина шевелятся, а слова еле слышны, словно доносятся из невообразимой дали.
— Где-то поблизости, ублюдки. Караулят. Ну, ничего. Теперь-то уж мы их прищучим.
— Как?
Это что, он, Квинт, произнес? Голос совсем чужой, охрипший и безжизненный. Весь гарнизон высыпал во двор. Солдаты молчали. Тишину с треском разорвало воронье карканье. Громкий шепот из задних рядов:
— Так тебе и надо, гад. Все спину мне раскровил ни за что...
— Заткнись, урод! — одернули дурака.
Север без замаха впечатал кулак в высокое колесо телеги, скрипуче застонавшей от боли и обиды.
— Как вы собирались бить этих тварей?
Голос новоиспеченного начальника гарнизона не дрожал, к воронам бабские слезы. Совсем мало друзей у Севера, всегда так было, но Марка Аттия, пожалуй, безо всяких натяжек можно записать в их число. Можно было... Что же, остается одно — поймать убийц.
— Позади нас прикрытие. Полсотни ауксиллариев.
— Одрисов?
— Нет, конные. Варвары с севера, что служат у наместника Македонии.
Скордиски? Опять скордиски, будь они неладны...
— Где они?
— Префект Осторий, как покойников увидел, в ярость пришел. Помчался в деревню варваров, что ближняя к крепости, видать побывал уже тут, знал дорогу. Выведывать, поди, у косматых будет, где убийцы прячутся.
И Осторий здесь? Вот радость-то. Выведывать поехал... Квинт вдруг встрепенулся, вспомнив подозрительную темень в облаках.
— Куда он поехал?
— Туда, — ткнул Лонгин рукой на северо-запад.
Проклятье...
— Барбат, шестой центурии построиться во дворе! Все в доспехах и с оружием. Выступаем немедленно.
— Куда ты собрался? — забеспокоился Лонгин.
— В эту деревню. Остановить Остория, иначе он ее вырежет. Может, уже поздно, я видел дым в той стороне. Этому ублюдку, конечно на все насрать, но мы только-только утихомирили варваров, он добьется лишь новой вспышки безумия. Он или дурак, или предатель!
— Никуда я тебя не пущу! — резко возразил Лонгин, — я старший и у меня приказ легата. Ты поступаешь под мою руку.
— Децим, — сквозь сжатые зубы прорычал Квинт, — ты старший, но промедление смерти подобно! Будет только хуже, поверь мне! Я сижу тут уже месяц, на нас местные волками смотрели, еще недавно стрелы в спину метали, но мы с Марком не резали никого, селянам не мстили, это не они против нас воюют, я им в глаза смотрел!
— В глаза смотрел? Покой тут, значит, у вас, как на богатой вилле в Байях? — вскипел Лонгин и ткнул пальцем в трупы, — это твой покой?!
— Слушай, Децим, ты мне приказами перед носом не маши. Меня сюда определил Марк Лукулл и не тебе тут командовать.
— Это ты ведь у нас марианец? — прошипел Лонгин, — все понятно с тобой, скотина предательская!
'Как вы мне все надоели...'
