а затем все с большей доверчивостью Оливия рассказала о своем детстве, о смерти Эйлин и подростковых годах в приемных семьях. Губы Вероники скорбно сжались, она покачала головой.
— Если бы я только знала! И все это моя вина! В газетах сообщили, что вы обе погибли. Мне казалось, Бог наказал меня за то, что я не смогла быть лучшей матерью. Мне никогда в голову не приходило, что произошла ошибка и кто-то из вас жив.
— После автомобильной катастрофы никто не ожидал, что я выживу. — Оливия храбро налила себе еще чашку чая. — Я находилась в больнице долгие недели… Моя мать заставила меня поклясться, что я никогда не буду вас ни о чем просить. Знаю, звучит дико, но я выполнила обещание. Если бы только я не была такой упрямой!
— Через несколько лет после смерти Эйлин ко мне обратилась женщина, утверждавшая, что она моя дочь. — Рука Вероники, державшая ложечку, задрожала. — Она послала мне свою фотографию, объясняя, что ей пришлось сделать пластическую операцию после несчастного случая. Было отдаленное сходство с Эйлин, но я, конечно, увидела разницу. Кроме того, я слишком хорошо знала дочь, чтобы поверить, что она явится ко мне столь бесцеремонно, как та женщина.
Оливия пожевала кусочек грейпфрута.
— Мама болезненно переживала разрыв с вами.
— Ты знаешь… — Вероника побарабанила пальцами по столу. — Да, мы с твоей матерью поссорились. Она причинила мне такую сильную боль.
Оливия напряженно слушала. Она воспринимала историю ссоры с позиции Эйлин, но ей не приходило в голову подумать, что же чувствовала тогда ее бабушка.
— Полагаю, я отреагировала на беременность Эйлин так, как это сделала бы моя собственная мать. Тогда все еще считалось позором иметь незаконнорожденного ребенка. — Вероника деликатно вытерла губы кружевной салфеткой. — Я и выплеснула на Эйлин обычную ерунду о том, что она навлекла на меня бесчестье. А потом твоя мать сказала нечто такое, что пронзило мне сердце. Она сказала, что я самая эгоистичная, самая мелочная женщина из всех, кого она знает, что я никогда не любила никого, кроме себя.
Лицо Вероники исказилось от душевной боли. Оливия хотела обнять ее, попытаться утешить, но бабушка продолжала говорить.
— Мне казалось, что надежды на примирение нет. И я отпустила ее. — Сожаление слышалось в ее звучном грудном голосе. — Через несколько лет я наконец собралась с мужеством, чтобы пообщаться с ней. Нанятый мной детектив отыскал ее во Флориде, и я позвонила. Но, видишь ли, мы снова начали спорить. По-моему, она пила. Тогда я махнула на Эйлин рукой. Но я всегда сожалела об этом, потому что я лишилась дочери… И думала, что лишилась внучки тоже.
— Вы не должны винить себя. — Оливия поставила чашку с чаем на место. — У мамы, конечно, были свои недостатки — да, она действительно пила. Мне очень хотелось, чтобы она помирилась с вами, ради меня, но она не желала даже слышать об этом.
Казалось, что Оливия с бабушкой беседуют уже долгие часы. Оливия выложила историю своего замужества, рассказала о своей работе учительницей и о путешествии в Калифорнию, подбадриваемая вопросами Вероники. Когда дело дошло до Эндрю, Оливия описала его как очень хорошего друга.
— Может быть, больше чем друг, но пока еще рано говорить об этом.
Бабушка, казалось, была не совсем довольна последним обстоятельством.
— Я слышала про Эндрю Kappa. Возможно, даже видела его. Я встречаюсь с довольно большим количеством людей. Но ты же не хочешь кинуться с головой во что-то сомнительное, дорогая? Ведь перед тобой целая жизнь и карьера.
Оливия нахмурилась. Карьера?
— Мне бы хотелось, чтобы вы с ним познакомились поближе, — сказала она, все еще недоумевая. — Думаю, он бы вам очень понравился.
— Уверена, ты правильно судишь о людях. — Вероника позвонила в колокольчик, чтобы горничная унесла поднос. — Ну, ты должна остаться на весь день. Поброди вокруг, изучи дом и сад. Теперь это и твой дом, милая. Конечно, я надеюсь, что ты переедешь ко мне.
Оливия судорожно сглотнула.
— Я? О, благодарю вас! Я, конечно, подумаю об этом, то есть… Можно мне позвонить? — Оливия подозревала, что Эндрю с беспокойством ждет, чтобы узнать, что же случилось. — Вообще-то… — Она снова заколебалась.
— Может быть, ты хотела бы пригласить мистера Kappa на обед? — В голосе Вероники зазвучали сухие нотки. — Ну, естественно, я буду счастлива встретиться с ним.
— Спасибо! — Оливия обвила руками шею бабушки, и вид у той сделался довольный, хотя она и усмехнулась.
Сегодня исполнилась ее мечта, думала Оливия спустя несколько минут, идя к телефону за Перси Кен-Уитерсом, который улыбался, как кот, только что получивший годовой запас сметаны. Она лишь надеялась, что, в отличие от прочих бесплодных мечтаний, это наконец завершится счастливо.
8
Когда приехал Эндрю, Вероника приветствовала его с любезностью королевы. Глаза их на мгновение встретились — взгляды упрямой старой женщины и сильного молодого мужчины скрестились… и они вежливо улыбнулись друг другу.
— Перси проведет вас по дому, — сказала Вероника. — Я так рада, что вы смогли присоединиться к нам, мистер Kapp. Но я обычно немного сплю днем. Надеюсь, вы меня извините.
Оливия надеялась, что суховатое обращение бабушки не означало, что ей не понравился Эндрю или что она против его присутствия. Может быть, подумала она, Веронике просто неловко.
К счастью, экскурсия с Перси немного разрядила атмосферу.
Хотя дом был огромен, комнат оказалось не так много, зато очень больших. Там была просторная кухня, залитая солнцем комната для завтраков, огромный зал для торжественных обедов, библиотека, которую Оливия уже видела, и гостиная с камином, где, очевидно, Вероника частенько сидела.
Наверху Перси показал им с полдюжины спален, отделанных по-разному, с огромными ваннами. Оливия может выбрать любую из них, сообщил Перси. Она безмолвно кивнула.
Потом Эндрю и Оливия прогулялись одни по саду, восхищаясь аккуратными изгородями и красивыми клумбами. Прежде чем извиниться и отказаться сопровождать их под предлогом ревматизма, Перси выдал им массу ботанической информации, которую Оливия тут же забыла.
— Как хорошо, что у вас с бабушкой все налаживается. — Эндрю взял ее за руку. — Я был так рад, когда ты позвонила.
Оливия покраснела.
— А я рада, что ты здесь. И рада, что ты был тогда там, дома. К счастью, Перси ничего не сказал бабушке о моем… компаньоне за завтраком.
Он повел ее по усыпанной гравием дорожке.
— Поразительный дом. У меня такое чувство, будто я должен был подъехать сюда на коне, одетый в костюм Пола Ревера. О таких местах читаешь в исторических книгах.
Оливия прижалась щекой к его плечу.
— Мне нравится чувствовать, что мы с тобой — будто персонажи далекого прошлого. Тогда жизнь была более романтичной. Или же она нам кажется такой?
— А я предпочитаю наш мир, где есть антибиотики, самолеты, круговой душ и Брюс Спрингстин. Но романтичное прошлое мне тоже нравится. — Эндрю провел ее вдоль изгороди, и они вошли в розарий. В летней жаре кусты так и ломились от цветов всех мыслимых оттенков — от белого и розового до алого, оранжевого и такого темного красного, что он казался черным.
— Расскажи мне, о каком доме ты мечтаешь. — Оливия откинула голову назад, подставляя солнцу лицо. Никогда еще она не чувствовала себя такой счастливой! Если бы только это мгновение могло длиться
