Стяжатели
Аглая постучала к соседке:
— Можно, Машенька?
— Входите, Аглая Федоровна. — Колесо машинки крутанулось несколько раз и остановилось. — Садитесь. Я сейчас… — Маша закрепила шов. — Занавеси новые купила. Подшиваю…
— У нас тут целая швейная мастерская, — сказала Анна Степановна, сдвинув очки на лоб. — К новоселью готовимся. Маша сама целый день шьет и меня, старуху, вынуждает.
— Ну что вы, мама, право, — лицо Маши залилось румянцем. — Вы же сами захотели…
— Ладно, ладно, шучу. Да ты садись, Аглаюшка.
Аглая присела на кончик стула. На минуту, чтобы не обидеть старуху. Ей казалось немыслимым долго пробыть в этой комнате, где свобода передвижения сковывалась острыми углами двух кроватей, стола, гардероба и сундука. Приходилось лавировать между ними с величайшей осторожностью, чтобы не набить синяк или шишку. А, между тем, здесь на девяти квадратных метрах жили пятеро — трое взрослых и двое детей.
Аглая с внезапным чувством острой жалости посмотрела на молодую женщину. «Как ухитряется Маша поддерживать порядок в этой клетушке?»
— Я к вам, Машенька, с просьбой, — Аглая развернула пакет. — Купила готовое платье. Красивое, правда? Сидит отлично, только надо немного укоротить. — И, боясь, что Маша откажет, быстро добавила. — У меня сегодня день рождения. Так хочется его надеть…
— А я-то запамятовала… Поздравляю, Аглаюшка! Чего бы тебе пожелать? Разве жениха хорошего. Засиделась ты в девках, хоть и красавица писаная. А платье оставь, Маша укоротит.
— Конечно, — поспешила согласиться Маша. Анна Степановна женщина властная и крутая. Никто в семье не осмеливается с ней спорить — ни сын, ни невестка, ни внуки. — Сейчас зайду к вам, Аглая Федоровна, примерим. У нас зеркала нет…
— Где его поставишь — зеркало? Тут себя не знаешь куда девать.
— Теперь недолго осталось ждать, мама. Нам, Аглая Федоровна, двухкомнатную квартиру дают! Такое счастье… Даже во сне не снилось!
— Плюнь через левое плечо! — сердито сказала Анна Степановна. — Сглазишь, пожалуй.
Маша, смеясь, поплевала три раза. «А ведь она прехорошенькая! — подумала Аглая, глядя на порозовевшее от радостного оживления лицо молодой женщины. — Никогда не замечала!»
— Теперь уже не сглажу, мама. Ваня сам видел в списке нашу фамилию.
— Фамилию как поставили, так и вычеркнуть могут! Пока своим ключом квартиру не отопру, до тех пор не поверю. Я бы на твоем месте эти портянки, — Анна Степановна кивнула на занавески, которые подшивала невестка, — и покупать заранее не стала.
Аглая увидела, как сникла и побледнела Маша. Подумала с досадой: «Вот вредная старуха!»
— Да будет вам, Анна Степановна! Ваш Ваня много лет работает в тресте. Вы очередники района. Живете в тяжелых условиях. Всякому дураку ясно, что так жить невозможно.
— Вот-вот, — насмешливо сказала Анна Степановна. — Дураку-то ясно. А умнику твоему как?
Аглая поморщилась. Была уверена, что ее роман с управляющим трестом никому в квартире не известен. Встречаются обычно у него на даче. Сюда Бережнов приезжал всего два раза. И все-таки пронюхали!
— Ладно, не криви губы. Ты женщина молодая, свободная. С кем хочешь, с тем и крути любовь. Хоть с самим чертом. Мне-то что! На дне рождения он у тебя будет?
— Обещал.
— Вот ты и скажи ему, чтобы наша фамилия как-нибудь случайно из списка не улетучилась.
— Мама!
— Что — мама? Ты, Маша, помалкивай, когда свекровь говорит!
— Не надо этого делать… — тихо сказала Маша. — Вы знаете, как Ваня не любит всякие обходные пути…
— Какие же это обходные? — рассердилась Анна Степановна. — Ты говори, да не заговаривайся! Ваню по закону на очередь поставили, по закону в список включили. Я и хочу, чтоб закон соблюден был. А чтоб беззакония не произошло, прошу Аглаю с самим переговорить. Мне Аглаюшка, небось, не чужая — двадцать семь лет в одной квартире прожили. Я ее в свое время нянчила. Вместе с Ванюшкой в школу водила…
— Я непременно скажу! — торопливо перебила разбушевавшуюся старуху Аглая. — Сегодня же скажу. А Ване и знать об этом незачем!
— Вот и ладно! — сразу успокоилась Анна Степановна. — А теперь иди, показывай Маше, что с твоей обновкой делать!
На свой день рождения Аглая решила пригласить человек десять, не больше. Из мужчин, кроме Бережнова, только сотрудников треста. Всегда хорошо, когда у людей есть общие интересы. Женщины? Гм… Тут следовало подумать. Они должны уметь танцевать, болтать, веселиться и не делать ханжеских мин, видя ее близость с Бережновым. Придирчиво перебирая в памяти своих приятельниц, Аглая остановилась, наконец, на четырех девушках из министерства, где сама работала стенографисткой.
Вечером, сияющая и оживленная, встречала Аглая гостей. Новое платье — яркие цветы на черном фоне, — выгодно оттеняло ее нежную бело-розовую кожу и пышные русые волосы.
— Ты сегодня прелестна, — шепнул Мещерский, склоняясь к ее руке. — Счастливец Бережнов! Везет человеку!
— От этого счастья ты сам отказался.
— Где уж нам с суконным рылом да в калашный ряд! — отшутился Мещерский.
Роман с Аглаей у него был в самом разгаре, когда «на сцене» появился Бережнов. Бережнов влюбился в Аглаю так, как может влюбиться человек, которому перевалило за пятьдесят, — слепо и бесповоротно. Ссориться с начальством из-за женщины, — если даже эта женщина так красива, как Аглая, — Мещерский не хотел. Он «уступил» Аглаю Бережнову и не жалел об этом — с тех пор началось его быстрое продвижение по служебной лестнице.
Не жалела и красавица Аглая. В Бережнове чувствовалась сила и та уверенность в себе, которую часто порождает многолетняя привычка повелевать. Аглае нравилась его властная манера держаться, огромная, несколько тучная фигура, седеющая грива волос, мохнатые темные брови. Был у нее и дальний прицел — жена Бережнова, пожилая, болезненная женщина, таяла как свеча. Рак легких. Долго она не протянет. Аглая уже чувствовала себя хозяйкой роскошной квартиры, машины и дачи и даже мысленно распоряжалась зарплатой Бережнова. Правда, Николай Николаевич почти вдвое старше ее. Но какое это имеет значение? Даже лучше, пожалуй. Старого мужа легче держать в руках. «В ежовых рукавичках», — смеясь говорил Мещерский.
Возможность держать «в ежовых рукавичках» такого человека, как Бережнов, льстила самолюбию Аглаи. Большой начальник, распоряжается множеством людей, а ее прихоти и желания для него закон.
Аглая с беспокойством посмотрела на часы: пора садиться за стол, а Бережнова все нет. Мещерский сказал, что из треста они уехали вместе… Позвонить ему домой? А если подойдет жена? Аглая, несмотря на легкомыслие, добра и отзывчива. Но сейчас ее охватывает, раздражение при мысли о женщине, которую она совершенно не знает и у которой фактически отняла мужа. Никто не любит тех, кому делают зло.
