На допросе Павлов чистосердечно сознался в четырех эпизодах. Назвал фамилии людей, их должности, сумму, которую получил. В этих эпизодах участвовал и Никодимов. Брал ли Никодимов взятки помимо него, Павлов не знал. Думает, что брал. Его собственное грехопадение, — он так и выразился «грехопадение», — произошло в прошлом году, вскоре после знакомства с Никодимовым. Никодимов подыскивал «клиентов» среди очередников района. Довольно долго изучал свою «клиентуру», вымогая взятки обычно у тех, кого можно заподозрить в нечестном приобретении денег. «Такие не побегут жаловаться в прокуратуру, — говорил ему Никодимов. — Они ее за версту обходить будут!»
«Показания Павлова о себе и Никодимове соответствуют объективным данным, которыми мы располагаем», — думает Дегтярев.
— Какое отношение эти очередники имели к стройтресту?
— Сначала никакого. Но, получив взятку, мы принимали их на работу и затем предоставляли квартиры.
— Чтобы принять на работу, нужно распоряжение начальства.
— Да, приказы подписывал управляющий… Но я иногда кое-кого рекомендовал. Понятно, не на руководящие должности. А в отношении рядовых работников товарищ Бережнов со мной считался… Тем более после того, как я стал председателем постройкома, — с горькой усмешкой добавил Павлов. — Да и прежде, пожалуй, когда я работал в отделе кадров.
— Бережнов вас давно знает?
— Еще с войны. Мой отец был его адъютантом.
— А Мещерский?
— Два года. С тех пор как я поступил в трест.
— Вы утверждаете, что первый год взяток не брали?
— Я правду говорю, гражданин следователь.
— А затем получили преступным путем в общей сложности семьсот рублей?
— Да.
— Пятьсот семьдесят рублей лежали в вашем фотоаппарате. Сорок рублей изъяли у вас при аресте. На что потратили остальные?
— Пятьдесят у меня ушли в Туле… Сам не понимаю, почему так много. До этого приходилось угощать Никодимова. Иногда в ресторане, иногда дома.
— На сорок рублей особенно не разгуляешься. А по нашим сведениям вы не реже двух раз в месяц бывали с Никодимовым в ресторане. Может быть, платил он?
— Он никогда не платил. Никодимов очень жаден… Обычно мы ходили в ресторан в дни моей зарплаты. Поверьте, эти посещения не доставляли мне удовольствия. Но я не решался ему отказать.
— Почему?
Павлов не ответил. «Возможно, «главный» требовал, чтобы Павлов обхаживал Никодимова? К этому вопросу мы еще вернемся», — подумал Дегтярев и спросил:
— Итак, вы брали взятки, прятали деньги, почти ни на что их не расходовали. Для чего вы их копили?
— Я не мог тратить эти деньги! Мне было противно дотрагиваться до них! — крикнул Павлов. — Я знаю, вы мне не поверите… — Совсем тихо спросил: — Видели, в какой шубке ходит Клава? Я имел возможность купить новую. Самую лучшую. Деньги ведь были… Клаве мог сказать, что выиграл, она бы поверила… — Он повторил. — Мне было противно до них дотрагиваться!
— Зачем же вы брали взятки?
На этот вопрос опять не последовало ответа.
— Какие у вас отношения с начальством? — спросил Дегтярев, начиная кое-что понимать.
— Бережнов всегда ко мне хорошо относился.
— В прошлом году вы получили три выговора в приказах. Последний со строгим предупреждением. Вряд ли это свидетельствует о хорошем отношении начальства.
— Приказы подписывал Мещерский. — Какая-то тень пробежала по его лицу, заставила Кирилла насторожиться. — С Мещерским у меня были плохие отношения.
— Были? — переспросил Дегтярев. — А сейчас?
Павлов ниже опустил голову. Ничего не ответил.
— Вы говорили, что кроме Исаевой взяли еще у Астафьева и Зискинда по три тысячи и у Власова пять тысяч. В общей сложности эти люди дали вам и Никодимову двенадцать тысяч рублей?
— Да.
— Из них вы лично получили семьсот рублей?
— Да.
— Значит, одиннадцать тысяч триста оставил себе Никодимов?
Молчание.
— Неужели вы думаете, что кто-нибудь вам поверит, Павлов?
— Я все рассказал о своих делах…
— О своих? — подчеркнул Дегтярев.
Павлов не ответил. Нет, он не может выдать шефа. Клава работает у него секретарем… Этот тип отыграется на ней, нет сомнения. Уволит с работы, даст такую характеристику, что Клаве нигде не удастся устроиться. Как она будет жить? Что шеф способен на любую подлость, он знает хорошо. «Да и кто мне поверит?! Шеф выкрутится, это такой пройдоха!.. А Клава?..» Нет, он не может поставить под удар Клаву! Он ничего не скажет о шефе. Ничего не скажет…
Дегтярев смотрит на него и думает: «Безвольный парень. Поэтому и дал втянуть себя в преступную шайку. Посредник? Да, безусловно, посредник между Никодимовым и кем? Неким иксом. А, может быть, есть еще игрек и зет? Кому предназначены деньги, которые он перевел из Тулы Марине Сокольской? Спросить? Нет, не стоит. Сейчас все равно не скажет правду. Такие вот слабохарактерные бывают особенно упрямы. Решил не говорить — значит не скажет. Чего-то он явно боится… Ну, что же, отложим. На сегодня хватит».
Павлова увели.
— Кирилл Михайлович, — сказал Карпов, — многие считают, что Павлов незаслуженно получал выговоры. Невзлюбил его за что-то Мещерский, вот и сыпал…
Дегтярев с любопытством посмотрел на практиканта: научился глубоко вгрызаться в порученное дело.
— Какие же ты сделал из этого выводы? — Дегтяреву нравилось уменье Карпова анализировать. И даже не подумал, что этим уменьем Валерий в какой-то степени обязан ему, Кириллу. Карпов быстро ответил:
— Павлов перестал получать выговоры тогда, когда начал брать взятки. Возможно, чтоб избавиться от новых взысканий, он и встал на преступный путь.
— А так как приказы с выговорами подписывал Мещерский, значит именно его ты и считаешь основным преступником?
— Нет, только не Мещерского! — запротестовал Карпов. — Ведь Лисовский пытался всучить ему взятку. Вы же знаете, как Мещерский среагировал! Нет, тут что-то другое… Может быть, главный преступник сумел восстановить Мещерского против Павлова, вот и посыпались на его голову выговоры…
— Послушай, Валерий, — неожиданно перевел разговор Дегтярев. — Повтори-ка, что Верезов рассказывал о Марине Сокольской. Ты ведь тоже, кажется ее видел.
— Да, в театре.
Валерий на минуту задумался. Потом заговорил скороговоркой:
— Марина Арнольдовна Сокольская. Двадцать четыре года. В настоящее время живет одна. Первый муж ее бросил, второго бросила она. Артистка. Иногда выступает в эстрадных концертах. Голос слабенький, но довольно приятный. Пользуется успехом. Очень красива. В деле есть ее фотография. — Валерий полистал дело. — Вот она. Глаза голубые, волосы черные, зубы ровные, белые, нос небольшой, правильной формы, уши…
— Постой, постой, — расхохотался Кирилл, — можно подумать, что ты продаешь барышнику лошадь и
