– И что будешь делать?
– Пока не знаю.
– А пора бы знать. Я задницей чувствую – Гиттенс уже катит сюда!
– А ты бы что сделал на моем месте? – шутливо спросил я.
– Я бы своих ниггеров созвал, – серьезно ответил Брекстон.
– У меня твоей армии, к сожалению, нет.
– У тебя, собаченыш, есть братки-полицейские.
– Нельзя.
– Почему нельзя?
– Не все так просто. Даром что я шериф, братки-полицейские у меня не на побегушках.
– Тогда позови долговязого.
– Келли?
– Ну да, старика. Он крепкий малый.
– Обойдусь.
Брекстон кивнул. Мои мотивы в отношении Келли он, может, и не понимал, однако симпатии к нему не испытывал; он чувствовал в нем полицейского, который при помощи дубинки сокращает время допросов.
– Я про своих ребят серьезно говорил, – сказал Брекстон. – Если хочешь, они мигом прилетят. На душе будет спокойнее. И тебе, и мне.
– Спасибо, не надо.
Зазвонил телефон.
Было уже пять, на улице смеркалось. За окнами бушевала непогода. Еще не сняв трубку, я знал – это Мартин Гиттенс. Так оно и было.
– Надо поговорить, Бен, – сказал он.
– О чем? – сказал я. – Уже выписан ордер на ваш арест. Вы где сейчас?
– Расследую кое-что. И могу показать тебе результат.
– А именно?
– Полагаю, тебе будет интересно поглядеть. На него. Результат у меня с двумя ногами.
Я ничего не ответил. Гиттенс тоже некоторое время молчал. Наконец игра в молчанку ему наскучила, и он сказал – медленно, почти ласково:
– Сообразил, шериф Трумэн? Вот и замечательно. Все будет в порядке, Бен. Не надо только дергаться и глупости делать не надо. Не распускай нервы – и думай. Ты думать умеешь, Бен?
– Да, – произнес я упавшим голосом. Откашлялся, чтобы выиграть время, и затем добавил: – Думать я умею.
– Ну и славненько. Я за тобой уже давно наблюдаю. Вижу, ты способен нервишки контролировать. Это хорошо. А теперь опять думай: хочешь ты со мной поговорить как следует, или мне возвращаться по- быстрому в Бостон?
– Я готов с вами встретиться.
Брекстон в камере так и вскинулся:
– Не делай этого, собаченыш! Идиотская идея!
– Правильные слова, Бен, – сказал Гиттенс. – Думать ты умеешь – когда хочешь. Давай встретимся у озера, там хорошо беседуется.
– У озера?
– Ну да. Возле бунгало Данцигера. Тебя устраивает? Или будит дурные воспоминания?
– Нет, никаких дурных воспоминаний. Место подходящее.
– Замечательно. Нам с тобой теперь надо держаться друг за дружку. Мы с тобой одной закваски мужики.
– Нет, – сказал я, – тут вы ошибаетесь.
Гиттенс промолчал.
– Ты уж один приходи. Без хвостов.
К тому времени, когда я добрался до озера, гроза закончилась. В просветах между облаками сияла луна. Все кругом было залито чудным светом. Казалось, не небо отражается в озере, а озеро отражается в небе.
Гиттенса я увидел еще из машины. Он стоял на песке у самой кромки воды. В темной куртке и штанах цвета хаки.
Рядом с ним стоял мой отец.
Брекстон, сидевший рядом со мной, в последний раз попытался меня образумить:
