– Ты поможешь мне? – спросил я.
– Я? Тебе?
– Они хотят навесить на меня прокурора Данцигера. Нутром чувствую.
– Это Гиттенс.
– Что?
– Гиттенс, говорю. Его манера. Он такие штучки любит.
– Что ты имеешь в виду?
Снизу раздался звук – чьи-то быстрые шаги.
Чтобы посмотреть, кто зашел в церковь, я встал на четвереньки и, держась за боковую стенку, взглянул вниз. Никого. Но мне видна отсюда только середина церкви. Пытаясь заглянуть дальше, я перегнулся через стенку и... Очевидно, два удара по голове настолько замутили мое сознание и нарушили координацию, что я потерял равновесие и полетел вниз. Правая рука еще цеплялась за край стенки, но рывок был настолько силен, что я ее разжал. Хана! И в то же мгновение кто-то схватил меня за ворот.
Брекстон стоял надо мной и протягивал левую руку. Правой он держал меня за шиворот.
– Хватай!
Я вцепился обеими руками в его руку.
Какое-то время мы оба пыхтели и чертыхались. Втащить меня обратно было делом нелегким.
Но в итоге я оказался на мостике и в безопасности.
Брекстон, обессиленный, сидел рядом.
– Ну ты тяжелый, парень, – сказал, отдуваясь, он.
В этот момент на лестнице раздался топот, и через секунду в дверку протиснулся... Гиттенс.
Брекстон побежал. Я приподнялся на четвереньки – на большее сил не хватило. Да и страшно было встать в полный рост. Особенно в моем состоянии.
Словом, не смейтесь, я погнался за ним на четвереньках.
Брекстон остановился и стал что-то делать на полу.
Я увидел, что в руках у него канат. Он быстро перебросил один конец через боковую стенку; другой конец был, очевидно, заранее где-то закреплен.
И тут его настиг я – обхватил за ноги.
– Брекстон, бежать бесполезно! – крикнул я. – Лучше сдайся! Тебе же будет лучше!
У меня было серьезное преимущество – я прочно стоял на четвереньках и держал его за ноги. Одним рывком я был способен повалить его. Он мог бы вывалиться с мостика и рухнуть вниз.
– Отпусти, козел! – прорычал Брекстон. – Не убивал я прокурора!
Сзади раздался голос Гиттенса:
– Бен, отпусти его. Уходи отсюда.
Я оглянулся. Гиттенс целился в Брекстона из такой же «беретты», что и у меня.
Брекстон, бросивший пистолет, чтобы спасти меня от падения, был теперь безоружен.
Под дулом «беретты» Гиттенса и со мной, театрально обнявшим его колени, Брекстон чувствовал себя дурак дураком. Его бешеный взгляд перебегал с Гиттенса на меня и обратно.
– Бен, если Брекстон убил, значит, ты невиновен! – крикнул мне Гиттенс. – Иди ко мне. И спускайся.
Уходи отсюда.
Спускайся.
До меня вдруг дошло, что намерен сделать Гиттенс.
Вот почему он отсылает меня прочь!
Он намерен застрелить Брекстона.
Это я не по его лицу прочел, не по его голосу почувствовал. Я просто это знал. Никакого ареста не будет. Будет хладнокровная казнь. И при этом он предлагает мне сделку: вместо меня виноват во всем Брекстон. Нет Брекстона – и все шито-крыто.
Я решил – нет, не бывать этому!
Даже если Брекстон действительно убийца... нет, я не могу позволить случиться такому. Я себя после этого уважать перестану.
– Бен! Отпусти Брекстона и уходи.
Я тихо шепнул Брекстону:
– Беги!
Я отпустил его ноги и резко встал. Голова закружилась, но я стоял на линии огня и закрывал Брекстона своим телом. Гиттенс не решится выстрелить.
