могла поверить!
И как оказалось чуть позже, это был ни с чем несравнимый восторг. Утонченное наслаждение и медленная пытка.
Это был рай. Дождь огненных брызг и стремительный полет.
И когда под ней разверзлась бездна, Алекс был рядом, чтобы поймать ее трепещущее тело в свои сильные объятия и произнести слова, которых она не слышала ни разу в жизни:
— Я люблю вас.
Глава 22
Он еще никогда не говорил женщине, что любит ее. Разумеется, на то была причина. А именно — это чувство он испытал лишь теперь.
Его семья… Разумеется, он их любил, но совсем не этой всепоглощающей, романтической любовью, которая потрясла его до глубины души. Алекс провел ладонью по обнаженной руке Эмилии и попытался улыбнуться, несмотря на снедающий его любовный голод.
— Я люблю вас, — повторил он. — Это наверняка любовь, иначе я бы не пошел той ночью за вами наверх, в вашу спальню. Не отправился бы сегодня к вашему отцу, прекрасно зная, как он меня примет. И не обегал бы потом всех дорогих портних в Лондоне, ища вас. По-моему, все эти действия бессмысленны. Следовательно, я прихожу к выводу, что это любовь…
— Как-то невесело вы говорите. — Эмилия лениво, томно улыбнулась, но ее глаза сказали ему: она все понимает.
— Я этого… не планировал. — Он кивком указал на ложе их любовной схватки. — Не думал, что мы…
— Разве можно предусмотреть приход любви?
— Полагаю, что нет.
Он еще не утолил своей страсти. Обманчиво ленивым движением Алекс провел пальцем по ее груди.
Если он казался растерянным, смятенным, то это потому, что именно эти чувства его сейчас одолевали. Ласковое прикосновение пальцев Эмилии к его груди значительно улучшило его самочувствие. Да еще ее улыбка сирены!
Эмилия прошептала:
— Вы первый это сказали. А я боялась напугать вас своими наивными признаниями.
В этот момент Алекс понял, что его будущая жена не только соблазнительная женщина, она больше чем просто хорошая партия. Как раз то, что он хотел.
— Когда вы поняли? — Алекс поцеловал ее.
— Я ни о чем другом не думала с того самого момента, как вы поцеловали меня на балконе.
— Скажите же мне, — приказал он. Она должна принадлежать ему телом и душой — такое желание он испытывал впервые в жизни. Отчаянная любовь юнца, которую он питал к Мэгги, не шла ни в какое сравнение!
— Я люблю вас, — застенчиво произнесла она, и ее чудесные ресницы дрогнули. Кожа порозовела от смущения и подступающего возбуждения. В воздухе поплыл слабый аромат роз. Эмилия сжала его плечи.
Он вошел в нее с размеренной точностью, наслаждаясь влажной упругостью ее лона. Волосы цвета янтаря рассыпались по плечам Эмилии. Она красноречиво вздохнула.
Лучшее определение того восторга, что их связывал.
Очень простое уравнение: мягкая постель, женщина твоей мечты и удовольствие, которое превосходило все, что можно представить в самых безумных мечтах.
И очевидно, любовь.
Он действовал медленно, сдерживая себя, — момент был слишком важен, чтобы расходовать себя сразу. Может быть, слухи преувеличивали его искусство в любовном деле, однако он был достаточно опытен, чтобы знать все признаки эротического возбуждения. Жаркое, учащенное дыхание; текучая плавность движения женского тела в ответ; вонзающиеся в спину ногти — это был язык страсти, который Алекс отлично понимал.
— Алекс, — прошептала она, когда он снова вошел в нее.
В ответ его язык прошелся по ее нижней губе.
— Это так… Вы так… О-о!
— Согласен с вами.
Вот он, конечный момент, решил он. Опыт, который каждый мужчина и каждая женщина должны испытать хотя бы раз в жизни. Экстаз, пронизанный искренним чувством. Слияние души и тела. Сейчас его оргазм был неминуем, неотвратим. Весь покрытый легким, сладким потом, он и так сдерживался долго, как мог, надеясь, что Эмилия первой достигнет этой сияющей вершины.
Так и случилось. Тихий вскрик, ее лоно напряглось — то, чего он ждал. Наслаждение захватило его, и на минуту мир перестал существовать, закружившись в вихре ослепительного счастья. Потом реальность снова обрела свои прежние черты.
Залитая медовым светом комната. Широкая постель. Выбеленные стены. Окно, распахнутое навстречу прохладному вечернему воздуху и запахам близкой реки.
Лучшего и желать нельзя.
Потом он понял, что рухнул прямо на нежное тело Эмилии, которой, вероятно, больно. Перекатился набок, заставив повернуться лицом к себе. Покрытые потом, почти бездыханные, они лежали обнявшись и молчали. За окном чирикнула птица, ей вторила другая. Рука Алекса медленно погладила нагое бедро Эмилии.
— Было бы чудесно остаться здесь… Скажем, на ближайшие лет сто, — тихо сказал Алекс, чувствуя, какой радостью наполнена каждая клеточка его тела. — Вот так, как сейчас.
Эмилия сдавленно рассмеялась, уткнувшись носом в его плечо:
— Как в сказке про фей.
— Я не читал сказок со школьных лет. Но, полагаю, вы правы. Именно так.
Она игриво лизнула его ключицу.
— Я хотела бы быть принцессой.
— Как я понимаю, мне отводится сомнительная роль принца. Однако я не помню ни одной сказки, где принц соблазняет принцессу еще до пышной свадьбы.
— Значит, вы их плохо помните. Такое случалось во все времена.
— В самом деле? — Он пригладил спутанные пряди ее шелковистых волос и забылся в глубине ее лазурных глаз. — Расскажите мне одну из таких сказок, которые я забыл.
— Меня интересует лишь одна история, — отвечала она, теплая и разомлевшая. — Наша. Но как она понравится вашей семье?
Хороший вопрос.
Алекс беспечно пожал плечами:
— Во-первых и в самых главных — это не их дело.
— Должно быть, очень легко быть мужчиной и иметь преимущество все решать самому.
Тут она была права. Он мягко сказал:
— Я не деспот, Эмилия.
— Если бы я считала вас деспотом, — возразила она, — я бы в вас не влюбилась. — Она вдруг пораженно задумалась. — Вы со мной говорите! Кажется, это так просто, однако же…
Отец не обращал на нее никакого внимания. Для алчных светских женихов она была немногим больше чем неодушевленный предмет, который надо во что бы то ни стало заполучить. Да, ее сомнения
