Филипп в это время чистил манго, ловко орудуя серебряным фруктовым ножиком.
— Право, не знаю, — усмехнулся он.
Анжела подняла глаза и обнаружила, что тот наблюдает за ней. В его упорном взгляде было что-то, напомнившее ей ученого, который тщательно настраивает свой микроскоп, пока тот не даст нужного увеличения.
Наконец Фил медленно вымолвил:
— Вы не должны составлять обо мне ложное представление, Анжела. Я во многом такое же «перемещенное лицо», как и вы. Я в одиночку бродил по дорогам чужих стран. У меня бывало так туго с деньгами, что поесть удавалось, лишь когда находилась работа на стройке или в качестве гида для туристов. Вы видите вокруг себя фазенду и мебель красного дерева, и вам кажется, что я рожден в богатстве. Нет ничего более ошибочного. Моя мать была танцовщицей в кабаре и отец долго вообще не знал о моем существовании, пока мне не стукнуло десять и дедушка не заставил его… — Он резко оборвал себя, словно пожалев о приступе откровенности.
Его глаза почернели и стали почти враждебными. Но, по крайней мере, он перестал меня высмеивать, подумала Анжела, потрясенная и… странно обрадованная. Она склонила голову и чуть не протянула ему руку.
— Я ничего об этом не знала, — призналась она вполголоса.
Он, кажется, остыл от гнева или раздражения и пожал плечами.
— Об этом мало кто осведомлен. А вы, по вашему же признанию, еще три дня назад вообще не знали о моем существовании. — Он помолчал и снова добавил: — Не смотрите так на меня. Это была не такая уж плохая жизнь.
Не такая уж плохая? Анжела покачала головой. Едва признанный своей семьей, он был отвергнут ею из-за любви к жене брата. Которая, очевидно, тоже отвергла его. Не было никаких признаков того, что она когда-нибудь бывала здесь вместе с ним.
— От меня, по крайней мере, Уинстон никогда не отказывался, — порывисто сказала она.
Фил откинул назад голову и рассмеялся.
— Не делайте из меня мученика, — взмолился он. — Не хватало еще, чтобы вы начали меня жалеть!
Он вручил ей ломоть манго, и она машинально положила его в рот.
— Хватит с меня пока и той ответственности, которую я несу за вас, — хладнокровно продолжил он.
Анжела вздернула подбородок.
— Никто, кроме меня самой, не может нести ответственность за меня, — торжественно заявила она.
На это он ответил лишь кривой улыбкой. Ее кулачки гневно опустились на вышитую скатерть.
— Вы не несете!
— Если бы я не нес… — ответил он мягко, но с нескрываемой иронией.
Анжела умолкла. Она враждебно смотрела, как он налил кофе из кофейника в маленькую чашку и подвинул ей через стол.
— Выпейте свой кафезиньо, эту маленькую чашечку кофе, — непривычно терпеливо сказал он, — может быть, это умерит ваш пыл.
Он посмотрел на часы.
— Когда-нибудь мы обсудим, что делать с вами, дочь миссионера. Но не сейчас. Мы с Андреасом должны встретиться на гребне с первыми лучами солнца. Из-за вас я чуть не опоздал.
Он легко вскочил на ноги, взглянув на нее сверху вниз с насмешливой улыбкой. Анжела вспыхнула. Улыбка стала еще шире. Его пальцы мимолетно коснулись ее лба между бровей.
— Не надо хмуриться и дуться, — мягко сказал он. — Никакая другая женщина не заставила бы меня так задержаться здесь.
Анжела судорожно вздохнула, захваченная врасплох. Но прежде чем она сумела потребовать объяснений, он уже ушел. Она выпила поданный им горячий кофе. До чего же мерзкий вкус, подумала она.
Фил не возвращался. Анжела, помогая по кухне, невольно подслушивала указания, которые Рубен, управляющий, принимал по рации и передавал Анне. Они были короткие и четкие, и ни в одном из них она не упоминалась.
Анжела нарезала овощи, следила за кипящими котлами, но ничто не могло отвлечь ее мысли от его слов. Ее снедало беспокойство. Что он имел в виду?
— Неужели он сегодня вообще не вернется? — нетерпеливо спросила она у Анны, когда начало темнеть.
Анна выглядела озабоченно. Но ответила успокаивающе:
— Уверена, что вернется, если только сможет.
— А как же ваш замечательный ужин? — Анжела сердилась, хотя понимала, что это смешно. — Вы тратите столько сил и энергии, стряпая для него, а он даже не потрудился сообщить, придет ли домой поесть.
Анна удивилась.
— В такое время еду приходится все время держать разогретой. Мужчины едят, когда могут.
— Но…
Анна выглянула в окно, и ее широкое, приятное лицо помрачнело.
— Идет большой шторм, Рубен говорит, река снова поднимается. Вот почему они постарались переправить всех в Санта-Круз, пока буря не разыгралась.
Анжела смутно припомнила, что вертолет весь день прилетал и улетал. Теперь она сообразила, что в кухне остались только девушки с фазенды.
— Нам грозит опасность?
— Здесь? — Анна покачала головой. — Слишком высоко. Река никогда сюда не поднимется. Но нас может временно отрезать.
Она выглядела озабоченной.
— Я не знала, должны ли вы лететь в Санта-Круз, когда уходил последний вертолет. Он вряд ли скоро вернется, если шторм будет усиливаться. Но сеньорита Мартинес говорила, что вам лучше оставаться на фазенде, и сеньор с ней согласился, так что я Рубену ничего не сказала. Надеюсь, сеньор на меня не рассердится, когда узнает.
Она явно была в этом не вполне уверена.
Да и Анжела тоже.
Она оторвалась от беспокойного разглядывания сгущающейся тьмы за окном и увидела, что Фил входит в дверь кухни.
— Вот и вы, — сказала Анжела, готовясь к схватке. Если он выразит недовольство» что она осталась здесь после всеобщей эвакуации, то она первой выразит обиду. — Вы так давно не радировали, — сердито сказала девушка. — Не было возможности?
Он выглядит мрачным и измученным, внезапно подумала она. Под грязной дневной щетиной кожа посерела от усталости. Он провел рукой по глазам.
— Можно и так сказать. Боюсь, у меня плохие новости.
Анжела уставилась на него. Плохие новости? Берега реки обрушились? Вездеход утонул в грязи?
И лишь увидев его глаза, в которых светилось сострадание, она все поняла. Сердце ее сжалось.
— Уинстон… — хрипло прошептала она. Его губы скривились.
— Боюсь, что да.
Она прижала ко рту сжатые кулачки.
— О нет!
— Что толку говорить, — сердито возразил Фил. — Он пытался ввести лодку в бухту. Похоже, она перевернулась. Мы вытащили его к вечеру. Он, должно быть, сразу утонул. Мне очень жаль, Анжела.
Она была в шоке.
— Благодарю вас. Я уверена, вы сделали все, что могли.
