сердца они слабо вздрагивали и отбрасывали тончайшие брызги-флюиды — проще говоря, вели себя как и все вокруг. Редкая, ни на что не похожая оптическая феерия разыгрывалась в окружающем пространстве.
Неожиданно Занудин подловил себя на мысли, что способен воспринять происходящее вполне милым и не лишенным своеобразного изящества. Сознание плавно и неуклонно адаптировалось. Порой даже выдавались минуты такой повышенной экзальтации, что Занудин, едва ли узнавая собственный голос, начинал с упоением бубнить туповато-слащавое «рай! рай!» и ощущал себя не меньше чем на седьмом небе от счастья. Он видел себя парящим. С большими белыми крыльями за гордой спиной. А рядом с ним в поднебесной синеве проплывали ангелы… Но показав блаженство, лукавый маятник с той же готовностью мог продемонстрировать и обратную, темную сторону своей силы. Занудин почувствовал, что куда-то проваливается…
Только-только в компании ангелов он покорял небесную высь — и вдруг ощущение полета приняло абсолютно иную, паскудную, изощренно-мерзостную форму. Что это?! — содрогнулся возмущенный и растоптанный в своих лучезарных переживаниях Занудин…
…С одной кучи экскрементов на другую, занудно жужжа, перелетала толстая неуклюжая муха… Правое крыло ее было повреждено и растрепано на оконечности в бахрому. Этот дефект каждый раз мешал удачной посадке. Муха была жадная — как ненасытно и порочно любое существо, обиженное судьбой и жизненным предназначением! Муха старалась не пропустить ни одной кучи из тех, что попадались ей на пути! Муха стремилась попробовать отовсюду! И постоянно подводило раздробленное крыло… Она плохо балансировала в полете и как только подлетала к очередной куче экскрементов и пыталась сесть, ее непременно заваливало набок, лапки мухи беспомощно подламывались и переплетались, звучал курьезный шлепок. Не повалявшись, не поешь…
А сколько же этих зловонных куч увидел выставленный с облаков Занудин — попросту не верилось глазам! А какое разнообразие колеров!.. Экскременты бурые, песочные, кофейные, палевые, каштановые, грязно-красные, изжелта-коричневые, зеленовато-бежевые, матово-черные с алебастровыми прожилками и даже розово-голубые!
— Как это все омерзительно, ужасно и неподобающе! — вскричал Занудин, не способный взять в толк, где он, зачем он здесь, при чем тут все эти гадкие испражнения и эта, черт побери, уродливая муха! Что за игры затеял с ним воспаленный разум?..
Крылатое насекомое еще раз взлетело в воздух и со смаком шлепнулось в очередную вязкую кучу.
— Омерзительно, говоришь? Неподобающе?!
Занудин оцепенел. Это муха — именно муха, а не кто-то еще! — одарив пронзительным взглядом, заговорила с Занудиным на человеческом языке.
Отвесив потяжелевшую челюсть, Занудин тоже глядел в ее странные, не отличающиеся доброжелательностью коричневые глаза, похожие на мозаичную композицию из тысячи проницательных линз. Помимо них, на макушке насекомого располагались еще три дополнительных глаза. Эти три — были намного меньше, смотрели прямо вверх и казались безразличными ко всему происходящему.
— Ты умеешь разговаривать?! — словно от толчка в грудь Занудин весь всколыхнулся и отпрянул назад.
— Ха! А ты меня за кого, собственно, держишь? Конечно умею! — скривила физиономию муха (такое суждение Занудин вынес по зашевелившимся гусарским усам и встопорщившемуся, как эрегированный фаллос, хоботку). — Но от темы не уходи! Омерзительно, по-твоему, да?
— Уж мало приятного, — смутился Занудин, не зная как ему себя вести. Да и вообще — не идиотизм ли, что он вступил в беседу с насекомым?..
— Конечно, идиотизм! — прочитав мысли Занудина, резко ответила муха. — Ты идиот, как и все остальные людишки. И чего бы ты ни делал — соответственно является идиотизмом… Ладно, черт с тобой! Катись, не мешай лучше! Во-он мне сколько еще дегустировать, между прочим… а ты тут шаландаешься точно гость на именинах!
Взор Занудина невольно заскользил по раздолью наваленных куч, простиравшемуся до туманной дымки горизонта во всех видимых направлениях. Зрелище било наповал своей необузданной вульгарностью и географическим размахом. Должно быть, самый растленный рассудок, и тот не догадался бы породить ничего подобного. Но в то же время Занудину пришло в голову, что за всем этим должен крыться некий тайный смысл, пусть и опошленный до такой дичайшей, не укладывающейся в уме крайности.
— Ты все еще тут? — проворчала муха, вздыхая.
— А куда мне… кругом одно и то же, — опустил глаза Занудин.
— Глаз-то не прячь, шельма! Раз так, гляди теперь на причину всего этого безобразия!
— Куда я должен глядеть?
— Туда гляди, бестолочь, — муха рваным крылом указала вверх.
— На небо?
— Для кого небо, а для кого и…
В этот момент к ногам Занудина с чудовищной силой плюхнулась порция экскрементов. Благо, они были крутые и брызг в Занудина не полетело. Подскочив на месте, Занудин удивленно уставился ввысь. Высоко-высоко, рассекая небосвод, летел клин…
— Ангелы, мать их, — подтвердила зародившуюся догадку Занудина муха и, набрав полный хобот слюны, желчно сплюнула.
— Неужели это все они?!
— Они, они. Кто ж еще, по-твоему?
— Поразительно…
— Ага, поразительно, — гнусавым смехом захрюкало насекомое. — Жалко, что тебя не поразили… Левее надо было целиться, вы там!.. Придурки…
Напрягая зрение, въедливо вглядываясь в ослепляющий яркой голубизной небосвод, Занудин то здесь, то там замечал и другие пролетающие клинья. И везде с неба падали маленькие черные точки.
— Так-то, — назидательно проворчала муха, — а ты говоришь.
Занудин вздохнул.
Шлеп! шлеп! — чуть в стороне упали еще две кучи.
— А я ведь тоже летал вместе с ними… совсем недавно, пока не оказался тут, — задумчиво произнес Занудин, лишь бы только не молчать. Иначе — пришло на ум Занудину — муха вновь начнет прогонять его.
— Думаешь, это признание прибавило у меня симпатии к твоей ублюдочной морде? Дурак же ты… — зло усмехнулась муха.
— А кто они, ангелы? Как ими становятся? — сделав подкупающе простодушные глаза, поинтересовался Занудин. Ссориться с мухой он по-прежнему не хотел и, если на чистоту, даже опасался.
— Кто-кто!.. — приготовилась вспылить муха и все же задумалась над ответом. — Да все эти… бывшие… писатели, музыканты, философы, реформаторы… умы творческие, кладези безумных идей! Тьфу, чтоб их!..
Шлеп! — плюхнулась куча за спиной раздраженного насекомого.
— Вот, вот, вот, — закивала головой муха. — Еще какая-нибудь «Возня и мор» или «Собор поруганной матери» свалилась на наши головы…
Занудин насторожился и томительно переваривал услышанное. Так ли он все понял?.. Да и стоит ли верить болтовне этого престранного создания?
— Не страннее тебя! — огрызнулась муха, вновь самым беспардонным образом телепатически вмешавшись в мысли Занудина. — А что до остального — понимай как хочешь!
Занудин набрал полную грудь воздуха, будто неожиданно решился на что-то такое, по поводу чего еще минуту назад его терзали сомнения. Лицо Занудина покрылось розовыми пятнами.
— Я просто не буду принимать тебя всерьез! Ты плод чьей-то больной фантазии…
— Не твоей ли, в таком случае? — перебила муха, ядовито осклабившись (так Занудин перевел на
