молоком дыхании.
Отсюда до Игрушечного было более полутора тысяч километров, но из управления можно было дать туда радиограмму. И однажды отважился отправить ее Силантьевой.
Все-таки он рассчитывал до Нового года вернуться в Игрушечный, хотя от Круглова не было никаких вестей. Если не помешает погода, рейсовый самолет на Игрушечный пойдет двадцать девятого декабря, а самолет из Черского, где, по его предположениям, застрял Круглов, прибудет двадцать восьмого. Суток более чем достаточно, чтобы передать нехитрое ротное имущество.
Через неделю он получил от нее радиограмму:
Значит, Новый год придется отмечать по старому стилю. Круглов может не спешить.
Но Круглов прилетел вовремя — двадцать восьмого утром. Он на редкость придирчиво проверял все: и станки, и взрывчатку, и даже наличие ложек. Вся ротная документация была вконец запущена, Олег два дня корпел только с ведомостями и инвентарными книгами. А следующий рейс на Игрушечный уходил лишь одиннадцатого января. Олег с удивлением отметил, что теперь это его ничуть не огорчило.
12
Он вернулся в Игрушечный одиннадцатого вечером. Ключи от квартиры были у мичмана, а Туз жил на другом конце поселка. Первым Олега встретил Марс, он радостно вилял хвостом и прыгал, стараясь лизнуть Олега в лицо.
— Смотрите-ка, признал, а мы думали, он совсем от вас отвыкнет, — сказала жена Туза, Оксана Григорьевна, полная, румяная и, должно быть, добродушная женщина. — Проходьте до хаты.
Она засуетилась, помогая Олегу раздеться.
— Трошки опоздали, мы уже успели повечерять, но я зараз чего-нибудь зроблю. — И крикнула в комнату: — Петро, чего ж гостя не встречаешь?
Вышел Туз. В синем тренировочном костюме он казался еще квадратнее.
— Здравия желаю!
— Здравствуйте, Петр Тарасович. Я, собственно, за ключом да вот за Марсом.
— Проходьте, проходьте, с дороги чего-нибудь перекусить надо. Шинку, сочини там, чего надо. А мы тут с Николой в шахматы сражаемся.
Козырев-младший сидел за столом, уткнувшись в шахматную доску. Он едва приподнял голову и, кивнув Олегу, сказал:
— Ничья!
— Какая же ничья, у меня на три пешки больше, — возразил Туз.
— А вот смотри: я тебе делаю шах, и одна пешка летит. Ты уходишь сюда. А я тебе вилку делаю. Еще одну пешку забираю. Согласен?
— Нет.
— Тогда давай играть.
Они сели было за шахматы, но пришла Оксана Григорьевна, смела с доски фигуры:
— Успеете еще. Гость пришел, а они…
— Да пусть играют, — сказал Олег.
— Це ж два кочета, они теперь до полуночи цапаться будут. Петро, подай горилку!
Туз достал из-за шкафа бутылку спирта.
— Я пить не буду, — сказал Олег.
— Тогда, может, красненького? — Мичман извлек из-за того же шкафа бутылку знаменитого плодово- ягодного вина.
— Нет, я вообще не буду пить, вот разве что чашечку чаю.
— Ну, а вам уже хватит, — сказала Оксана Григорьевна и спрятала бутылки за шкаф. Козырев и мичман проводили их скорбными взглядами и вздохнули.
За чаем мичман рассказывал, как идут дела. Начали шпаклевку баржи, Хомутинников перебирает на катере двигатель, надо менять поршневые кольца, а их нигде нет. На плашкоутах обшивка никуда не годится, скоро и смола понадобится, а ее тут днем с огнем не найдешь…
— Надо составить дефектную ведомость, — сказал Олег.
— Все равно до навигации не завезут.
— Закажем спецрейс.
— Так вам его и дадут! — усмехнулся Козырев. — У Щедрова зимой снегу не выпросишь.
— В общем-то он прав, все надо было в прошлую навигацию завезти, — вздохнул мичман. — Тут моя вина.
— Да что вы все о службе да о службе! Хиба ж других разговоров нема? — сказала Оксана Григорьевна и, обращаясь к Олегу, спросила: — У вас жинки нет или не привезли еще?
— Нет, я пока холостой.
— Скучно тут одному. А невеста есть?
— Тоже пока нет.
— И здесь по вас не найдешь. Вот разве дочка главного.
— Ну, эта уже занята! — сказал Козырев.
— Кстати, она, кажется, уехала? — спросил Олег.
— Уже вернулась. Вчера полковник ездил встречать.
Олег заторопился домой. Они вышли вместе с Козыревым. Марс бежал впереди, дорогу к дому он запомнил.
В квартире пахло застоявшимся дымом и ржавчиной. Марс обнюхал все углы и улегся на своей лежанке в шкафу. Олег разобрал постель, разделся и лег спать. Однако уснуть сразу не мог. Поворочавшись в постели минут сорок, он встал и закурил. Было без четверти одиннадцать вечера. Он подошел к телефону, снял трубку, попросил квартиру Силантьевых.
К телефону подошел отец.
— Слушаю. Алло, слушаю!
Но Олег уже повесил трубку. Он долго ходил из угла в угол, выкурил еще одну сигарету, потом решительно снял трубку.
Ему опять ответил Силантьев.
— Попросите, пожалуйста, Веру Ивановну.
— Вера, тебя! — услышал он в трубке.
Она долго не подходила, наверное, она уже спала, я вообще звонить в такой поздний час не очень-то вежливо.
— Я слушаю.
— Добрый вечер!
— Ага, приехали!
Ему показалось, что она обрадовалась.
— А вы тоже? — Кажется, глупее этого вопроса ничего не придумаешь, но он просто не знал, о чем говорить.
— Как видите.
— Пока только слышу. — «Господи, — подумал он о себе, — какой тупица!» — Как слетали?
— Спасибо, нормально, — кажется, ей становилось скучно.
— Кстати, вы и в самом деле забронировали столик в «Пингвине»?
— В самом деле.
— Спасибо.
