Легко

Чаза. Зато Эрин заметила, и прижалась к нему еще ближе, заглядывая в его глаза с восхищением.

Бедный Чаз. Мне следовало тоже злиться на него, но он явно был несчастен.

— Я слышал о Чазе и Эрин. Что произошло? — проследил Кеннеди за моим взглядом.

— Тебе следует спросить его. — Мне стало интересно, что бы сказал Кеннеди о поведении Бака. Они вели себя цивилизовано по отношению друг к другу, но тот дух соперничества так и витал между ними с самого первого дня.

— Я спросил. Но мне показалось, что он не хотел об этом говорить. Сказал, что они сильно поссорились, что она вела себя не разумно, бла бла… ты знаешь, та фигня, которую говорят парни, когда испоганят что-то хорошее.

Затем, музыка сменилась на что-то более быстрое, позволив мне взять себя в руки и увести разговор от темы расставаний и идиотизмов. Я была настолько расслаблена тем, что мы закончили тот разговор, что я перестала обращать внимание на то, где была Эрин. И на то, где был Бак.

В перерыве между песнями, он подошел сзади меня.

— Привет, Жаклин, — сказал он, и я подпрыгнула второй раз за ночь. — Ты закончила танцевать с этим неудачником? Пошли, потанцуешь со мной. — Каждый волосок на моем теле встал дыбом, каждый нерв накалился, и я подвинулась ближе к Кеннеди, который обвил мои плечи рукой. Я не хотела его руки на себе, но выбирая меньшее из двух зол... у меня не оставалось выбора.

Улыбаясь, Бак протянул руку.

Я недоверчиво уставилась на нее, двигаясь еще ближе к Кеннеди, чье тело, приплюснутое к моему, напряглось.

— Нет.

С его типичной ухмылкой на губах, Бак смотрел на меня, как будто моего бывшего не было рядом. Как будто мы были одни.

— Ну, хорошо. Может позже.

Я покачала головой и сфокусировалась на слове, которое повторяла снова и снова все утро. Слово, предшествующее каждому удару.

— Я сказала - нет. Ты не понимаешь слово нет? — Уголком глаза я заметила, как Кеннеди перевел свое внимание на мое лицо.

Бак сощурил глаза и, на секунду, маска равнодушия сползла с его лица, но затем он выпрямился, и все стало как прежде. Я поняла тогда, что он не собирался сдаваться, он просто выжидал удобного момента.

— Конечно, я понял. Жаклин. — Он глянул на Кеннеди, чье спокойное выражение лица шло в разрез с напряженностью в его теле. — Кеннеди. — Он кивнул и Кеннеди ответил тем же, после чего Бак удалился.

Я расслабилась в объятиях бывшего, и затем отодвинулась от него, ища глазами серебряное платье Эрин среди битком набитого дома.

— Жаклин, что происходит между тобой и Баком?

Я проигнорировала его вопрос.

— Мне нужна Эрин. Мне нужно найти Эрин. — Я начала двигаться в противоположном направлении от того, куда направился Бак, но Кеннеди схватил меня за руку и притянул обратно. Я оттолкнула ее в сторону, но заметила, что на нас начинают пялиться.

Он подвинулся ближе, не дотрагиваясь до меня.

— Жаклин, что происходит? Я помогу тебе найти Эрин. — Его голос был тихим, только для моих ушей. — Но сначала скажи мне. Почему ты так зла на Бака?

Я посмотрела на него, мои глаза защипало.

— Не здесь.

Он сжал губы.

— Пойдем со мной? Ко мне в комнату. — Когда я заколебалась, он добавил: 'Жаклин, ты на взводе. Пошли, поговорим.

Я кивнула, и он повел меня наверх.

Он запер дверь, и мы сели на его кровать. Как обычно, в его комнате царили чистота и порядок, хотя постель не была заправлена, и несколько футболок и джинс висели на спинке стула. Я узнала пастельное белье и покрывало, которое мы купили перед приездом в кампус в этом году, потому что Кеннеди хотелось чего-то нового. Я узнала его книжную полку и его любимые романы, его книги по юриспруденции, его коллекцию биографий Президентов. Содержимое его комнаты было таким знакомым. Он сам был таким знакомым.

— Что происходит? —  его волнение казалось искренним.

Я прочистила горло и рассказала ему, что произошло в ночь вечеринки на Хеллоуин, не вовлекая в историю Лукаса. Молча слушая, он сжал кулаки, поднялся и начал ходить по комнате, делая глубокие вдохи. Когда я закончила, он остановился и снова сел. — Ты сказала, что тебе удалось освободиться. Значит он не…

Я покачала головой.

— Нет.

Он звучно выдохнул.

— Чертпобери. — Он ослабил свой галстук и расстегнул верхнюю пуговицу его белой рубашки. Он так сильно сжимал зубы, что мышцы на его шее были четко видны под кожей, как трубы, пробегающие от его скул и вниз. Он покачал головой и ударил себя кулаком по колену. — Придурок.

Обычно, Кеннеди не матерился — оба эти слова точно не были в его ежедневном запасе слов.  Он пристально на меня посмотрел.

— Я с этим разберусь.

— Это уже… все кончено, Кеннеди. Я просто… Я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое. — Странно, что я не плакала. Я чувствовала, что я стала как-то сильнее от того, что рассказала ему, точно так же, как я чувствовала себя сильнее, после того, как открылась Эрин.

Он снова сжал челюсть.

— Так и будет. — Он взял мое лицо руками и повторил: — Он оставит тебя в покое. Я позабочусь об этом. — И затем поцеловал меня.

Ощущение его рта на моем было таким же знакомым, как и предметы в его комнате. Книги и книжная полка. Покрывало под моей рукой. Снаряжение для скалолазания в углу. Свитер на молнии, который я частенько одалживала. Запах его туалетной воды.

Сама того не желая, я осознала ощущение его губ, двигающихся немного слишком грубо. Сначала я подумала, что, должно быть, его злость на Бака делала этот поцелуй гораздо менее нежным, но в глубине души я знала, что это не так. Потому, что это тоже было мне знакомо. Его поцелуй — он всегда меня так целовал, властно врываясь ко мне в рот языком, и это было так знакомо, и хорошо, и не как Лукас.

Я резко отстранилась.

Он убрал от меня руки.

— Боже. Джеки. Извини... это было точно не к месту…

Я проигнорировала его комментарий.

— Нет. Все в порядке. Я просто… я не… — Я рылась у себя в голове, пытаясь понять, чего же я на самом деле не хотела. Мы расстались семь недель назад. Семь недель, и для меня все было кончено. Я уставилась на свою ладонь, перевернутую у меня на коленях; я была шокирована осознанием и окончательностью своего решения. 

— Я понимаю. Тебе просто нужно время. — Он встал, и я последовала его примеру, желая уйти из его комнаты и этого разговора.

Время не изменит то, что я чувствовала — или не чувствовала. У меня было время, и хотя боль от его предательства не исчезла, она точно становилась все меньше. Мое будущее было неясным, да, но я начала представлять будущее, когда я совсем не буду по нему скучать.

— Пойдем, найдем Эрин. И мне надо будет поговорить с Баком.

На полпути к двери я замерла.