На его счастье, к телефону подошел тот самый слуга, который говорил с Дианой.
— Вы говорите, ее нет дома. Где же тогда живет мисс Лестер? — спросил Гюг.
— Не имею ни малейшего представления, сэр. Я дал мисс Лестер адрес лечебницы, где лежит миссис Вистон…
Гюг позвонил в лечебницу, но там о Диане никто ничего не знал.
ГЛАВА VII
Продавщица
Диана нашла место продавщицы.
Поработав месяц, она часто думала, что, вероятно, легче подметать улицы, чем служить в магазине.
Она была очень плохо приспособлена к такой работе, ей было мучительно трудно стоять на ногах с девяти до шести, пользуясь лишь получасовым перерывом на обед. Зато по субботам и воскресеньям она спала почти целый день, и только эти два вечера они с Филем посвящали «наблюдениям над жизнью», как они это называли.
Филь снова служил в типографии. Это давало ему возможность снабжать книгами себя и Ди.
Был обеденный перерыв. Ди медленно шла по длинному коридору, направляясь к выходу, когда ее позвал младший управляющий магазином, Исаак Коген.
Она послушно остановилась.
— Вы чувствуете себя немного уставшей, милая? — улыбаясь, спросил он.
— Такая ужасная жара, — ответила Ди сухо.
— Послушайте, — воскликнул Коген с живостью, — я приобрел недавно небольшой двухместный автомобиль, и в воскресенье мы можем поехать покататься. Ждите меня у Сиркуса ровно в десять. Мы отправимся за город, и в понедельник утром, к началу работы, я вас доставлю сюда…
Ди повернулась и побежала от него. До нее донесся смех Когена.
Ди была так измучена, что не могла обедать. Когда она вернулась к своему прилавку, в глазах ее было выражение загнанного зверька. Коген не показывался больше, но другая продавщица, в изящных туфельках, с пальцами, унизанными перстнями, бросила ей аккуратно сложенную записку.
Дрожащими руками Ди развернула ее.
«Не будьте дурочкой, дорогая моя; ваш труд — не очень доходная статья. Я хочу сказать вам, что Вы мне очень нравитесь. Я позабочусь о Вас, на будущей неделе Вам увеличат жалованье. Итак, в воскресенье в десять часов у Сиркуса.
И. К.»
Она подняла голову и встретилась глазами с наблюдавшим за ней Когеном.
Диана вышла из-за прилавка и направилась прямо к нему.
— Вы — мерзавец, — сказала она звонким голосом.
Она увидела, как побагровело лицо Когена, как злобно оскалились его зубы, но вдруг, к ее изумлению, он мило улыбнулся. Какой-то покупатель спрашивал, как пройти в одно из отделений, — он, конечно, должен был услышать ее слова, обращенные к Когену. Диана повернулась.
То был Гюг. Глаза их встретились.
— Здравствуйте, — машинально произнесла Ди заплетающимся языком. Она видела Гюга, но точно в тумане — какая-то неосязаемая пелена повисла между ними.
Если бы не этот туман, который, становясь все гуще, обволакивал ее и мешал дышать, она, конечно, обратилась бы в бегство, но силы оставили ее. Неясно, словно шепот, донеслись до нее слова Гюга:
— Что вы здесь делаете? Где вы были все это время?
Ди слабо улыбнулась. Он был так хорош сейчас в лучах яркого солнца, один вид его наполнял ее радостью.
— О, мне пришлось искать работу, — сказала она.
Коген медлил уходить, лицо его выражало жадное любопытство.
Глаза всех служащих были обращены на Ди. Почувствовав это, она направилась к прилавку, словно желая укрыться за ним от любопытных взоров. Она уже дошла до прилавка, но тут развешенные куски кружев и цветных лент слились перед ее глазами в одно тусклое колышащееся пятно, образовали зыбкую, пенящуюся волну, которая все приближалась и наконец захлестнула ее.
Ди пошатнулась и опустилась на колени, голова ее прислонилась к прилавку, руки беспомощно повисли, касаясь пыльного пола.
— Это — результат переутомления, — резко сказал Гюг, обращаясь к Когену.
Он наклонился и осторожно поднял Ди. Коген суетился возле них. С его уст срывались бессвязные извинения, объяснения, выражения сочувствия.
— Покажите мне место, где мисс Лестер могла бы прийти в себя, — обратился к нему Гюг, — да поскорее.
В магазине было помещение для отдыха — пустая пыльная маленькая комнатка с плотно закрытыми окнами, из которых открывался скучный вид на склады.
Гюг уложил Ди на жесткую кушетку и послал одну из продавщиц за водой. Ди лежала совсем тихо — тоненькая девочка, слабое существо, лишенное жизненных сил, лишенное всяких желаний.
Глубокая жалость сдавила грудь Гюга.
Несмотря на снисходительное отношение к себе самому, несмотря на все растущий эгоизм баловня жизни, Гюг обладал врожденным благородством. Оно-то и беспокоило его все это время из-за того, что он забыл обещание, данное Ди в тот памятный вечер.
Он приложил много усилий, чтобы разыскать Ди, но все они оказались тщетными, и Гюг постарался уверить себя, что Диана уехала к отцу. Однако он не мог забыть ее смеха, ее самоотверженного поведения во время облавы.
Гюг был избалован удачей. Беззаботная жизнь, легкие победы над сердцами женщин и та легкость, с которой они шли ему навстречу, притупили в нем чувство благодарности. Но утонченность Ди, широта ее натуры, способность не думать о себе в опасную минуту ради интересов другого глубоко тронули его. Он не мог забыть об этом. И когда увидел, что след Ди потерян, не переставал упрекать себя. Гюг пробовал обратиться к сыщику, но очень трудно отыскать в Лондоне человека, не совершившего какого-нибудь преступления, ничем не известного, не старающегося скрыться от глаз полиции. Самое верное средство замести следы — это вести будничный образ жизни. Сыщику не удалось напасть на след Дианы, и Гюг оставил поиски. И вот он наконец нашел Ди; но как мало сходства осталось в ней с той Кармен, что с таким упоением танцевала перед ним, так заразительно смеялась.
Последние месяцы Гюг был загружен работой; кабинет еще не сместили, однако это могло произойти в ближайшем будущем. Гюг почти все время проводил в парламенте, стараясь укрепить свою кандидатуру, и постепенно всецело отдался работе, которую полюбил саму по себе, безотносительно к тому, что она должна была приблизить его к власти. Все другие интересы отошли на задний план.
Теперь, когда он смотрел на Ди, ему казалось, что прошло бесконечно много времени с тех пор, как он впервые стоял возле нее в темной комнате, охваченный страхом быть пойманным полицией.
В ту памятную ночь она, безусловно, спасла его карьеру, а что сделал он для нее? Сознание своего эгоизма заставило его особенно остро ощутить вину перед ней.
Между тем Ди открыла глаза и слабо улыбнулась ему. Он сел на край жесткой узенькой кушетки и обнял девушку. И тотчас она, как маленький обиженный ребенок, прижалась лицом к его рукаву — движением, полным доверия и счастливой уверенности.
Вернулась продавщица со стаканом воды в руках. Гюг поднес его к губам Ди. Она попробовала сесть.
— Мне уже лучше, — сказала она с улыбкой, — уверяю вас. Она неуверенно посмотрела на него. — Я думаю, мне пора возвращаться в магазин.
— Разве у вас были настолько стесненные обстоятельства, что вам пришлось взяться за эту работу? —
