Глава 4
Туманные прелести, чудеса и чудовища
Немного поколдовав прямо рядом с кострищем и переведя немалую долю своих реактивов из поясной заначки, Коренус совершенно точно установил лишь один важный факт: на поиски камня истины двигаться следует в Фодажский лес. Впрочем, как раз это путешественники знали и без шаманских танцев без бубна, а вот касательно точного направления поиска у мага вышел конфуз. Заклятье ориентирования действовать отказалось напрочь. Толстячок повздыхал, посетовал на повышенный магический фон от пожара и оптимистично заверил спутников, что дорогу к заветному месту и так помнит отлично, а более точно можно будет определиться уже в пути, подальше от «радиоактивного» пепелища «Жирного гуся».
Похудевшие пакеты с припасами упаковали быстро и, пока летняя жара не накинулась на погорельцев, стремясь довершить то, что не удалось огню, тронулись по пересеченной местности к лесу. На сей раз даже сине-лапчатые куро-гуси не вышли проводить путешественников. Только кто-то стрекотал в невысокой траве и, жужжа, вились над мелкими красными цветочками, насекомые.
— Странно, — в очередной раз едва не подвернув ногу на обманчиво ровном, не считая холмиков с колючими кустиками месте, посетовала Оля. — Неужели в лес от трактира никто даже за дровами не ходил? Ни одной тропки!
— По дороге не только туда, но и оттуда пройти можно, а кто или что именно захочет воспользоваться проторенным путем неизвестно, — перебрасывая травинку из одного уголка рта в другой, невозмутимо объяснил девушке сейфар. — Среди странных созданий есть те, кто лишь по следам человеческим ступают. Местные знают, потому и не прокладывают путей.
Сам-то мужчина шел так обманчиво легко, что казалось, парит над равниной, Ламар двигался с ровной неумолимостью танка, один лишь Коренус испытывал те же затруднения, что девушка в силу возраста и почтенной весовой категории, но не ныл и не жаловался. Оля завистливо покосилась на мужчин, уважительно на старичка мага и, поддернув рюкзачок, зашагала без нытья.
— Тяжело, милая? — посочувствовал магистр.
— С непривычки, — не стала врать девушка, сдувая с носа надоедливую мошкару, — я уже больше года в походы не ходила, ничего, скоро обвыкнусь. Тем более, что мы не на долго.
— Конечно, — подбодрил спутницу Коренус столь преувеличенно бодро, что Олечке на мгновение послышалась фальшь в голосе старика.
— Ты, о дева, ходила в походы? На кого? Разве ты воительница? — чуть притормаживая, чтобы выяснить подробности загадочной биографии невесты, вмешался в разговор озадаченный Ламар.
— Нет, — невольно рассмеялась Оля, пусть воспоминания о былом все еще причиняли боль. — У нас походами называется прогулка в лес, к реке или в горы на день или несколько суток. Так многие отдыхают. Ставят палатку, готовят еду на костре, веселятся. Я раньше с родителями и братом каждое лето ходила… А… ой, интересно, как та девушка среди кустов идет и у нее ни волосы, ни платье не цепляются?
Оленька сменила тему, может, и не очень ловко, но рассказывать о той страшной катастрофе на железнодорожном переезде, в одночасье лишившей ее всей семьи сейчас, среди мирного разнотравья не хотелось.
— Девушка? Где? — хищно, чуть ли не жадно, мгновенно бросил вопрос Аш.
— Да вот же, — Оля ткнула пальцем в прогуливающуюся метрах в пятидесяти от компании, красавицу. Нет, лица незнакомки девушка не видела, но волосы роскошной пепельной волной спадали по спине до самых лодыжек, а пальчики в воздушной паутинке рукава белого платья были так тонки и изящны…
— Закрой глаза и возьми Ламара за руку, — приказал сейфар, проводя перед глазами рукой, будто смахивал налипшую паутину.
— Зачем? — удивилась Оленька и тихо восхитилась: — А та девушка поет. Так красиво, похоже на Хелавису, но лучше…
— Делай же, глупая, — рыкнул Аш, дождался, пока девушка послушно зажмурится и сказал мужчинам: — Там морловага, я разберусь. Отвлекай невесту, чтоб ее не зазвали.
— Иди, сейфар, сделаю, — согласился Ламар.
— Надо же, совсем от жилья близко… — досадливо поцокал языком Коренус.
Не спрашивая разрешения, «жених» подхватил Олю на руки, прижимая девушку к себе, встал, как вкопанный. Ее обнимали крепко, почти до боли, пусть и старались делать это бережно. Сердце рыцаря отбивало ускоренный ритм, песня, похожая на далекий перезвон колокольчиков смолкла, все заглушило дыхание Ламара. От рыцаря пахло не недавним завтраком, а какой-то травой. Оля видела, как он срывал листик по дороге. Горячие, обветренные губы коснулись кожи у самого виска, проехались вниз по щеке до подбородка. Вернулись к уху, зашептали, обжигая, будоража, щекоча сотнями взлетающих бабочек:
— Несравненная, сокровенное сокровище, мечта моя, как томиться душа моя, изнывая от жажды назвать тебя супругою…
Наверное, если бы рыцарь уже не держал ее, ноги точно подкосились бы и совсем не от страха. Никаких размышлений, куда и зачем ушел Аш, не осталось, только странное горькое сожаление о том, что такие красивые слова ей говорит околдованный мужчина, а не по-настоящему любящий и любимый. И пусть за ушами у Ламара грязно, а под ногтем указательного пальца широкая траурная кайма, и тараканов он руками давит, но все-таки рыцарь… Настоящий рыцарь! А потом в жаркий вихрь ощущений ворвался дикий, режущий уши визг и снова вернулся шорох трав, звук дыхания и жужжание насекомых. Ламар перестал шептать и осторожно поставил покачивающуюся березкой на ветру невесту, но не отпустил, придерживал за плечи.
— Все, — голос Аша звучал обыденно, почти скучно. Он великодушно разрешил старательно жмурящейся девушке: — Открывай глаза.
Оля подчинилась, смущенно отодвинулась от Ламара и храбро (теперь-то уже, наверное, будет не страшно) спросила:
— А кто такая морловага?
— Та тварь, которую ты видела, — объяснил сейфар, оправляя перевязь с мечом, узким и более коротким, чем у рыцаря.
— Она очень опасная? — продолжила допытываться Оля, заглядывая Ашу в равнодушное, будто он морковку полоть ходил, а не с кем-то опасным биться, лицо.
— Очень, милое дитя, — согласился Коренус, вновь вздергивая на плечо мешок, снятый на время устранения инфернального препятствия. — Морловагу иначе прелестной прядильщицей именуют, и пока она близко не подберется, мужчинам она не заметна. Касание ее обездвиживает человека и передает в полную власть твари, а девушку, коль приглянется, может с собой несколько дней водить, пока жертва без сил не упадет.
— Она кровь пьет? — попробовала догадаться девушка.
— Упаси Семеро! — первым ужаснулся дикому предположению магистр. — Прядильщица забирает все нити, что есть у жертвы, и из них себе тело и платье собирает. После ее нападения мы бы остались обнаженными, как в первый миг явления из материнской утробы и долее суток стояли, не в силах двинуться.
Оля представила голую компанию, засмущалась и против воли заулыбалась, все-таки реальность оказалась куда комичнее зловещих ожиданий. Монстром — похитителем тряпок, особенно выглядевшим, как прядильщица, застращать дитя урбо-мира, насмотревшееся в свое время фильмов про вампиров и оборотней, было сложно.
— Опаснее морловаги только гарвалога, та до волос охотница. Из него одежды себе плетет, — расщедрился на бонусное объяснение Аш, трогаясь в путь.
— Вырывает? — ужаснулась Оля рассказу о потусторонних методах депиляции.
— Нет, у гарвалоги ногти, как серпы, срезает под корень, — отозвался сейфар, и девушка снова начала улыбаться. Все эти ужасные ужасы Фордажа теперь не казались ей по-настоящему страшными. Она хихикнула в ладошку и шутливо полюбопытствовала:
